Знай свое место - [23]

Он с большим бы удовольствием полетел бы к другому окну, что на другой стороне дома, где каждый вечер в одно и то же время загорается свет, и в комнате вырисовывается темный силуэт. Как глупо...

8.

И полетели дни легкими листочками. Пока Шура спал, я приводила в порядок наше жилище, готовила вегетарианские блюда, к некоторым, поначалу осторожно, сама приобщалась и скоро даже пристрастилась. Я оставила всякие попытки убедить Шуру питаться по-человечески во имя поддержания сил для работы в его бешеном ритме. Как-то сдуру ляпнула:

- Шура, может хоть куриный бульончик тебе сварить? Полезно, говорят.

Он недоуменно вскинул глаза:

- Ты что? - тихо и грустно отозвался он. - Бульон - это же вытяжка из трупов животных.

Посрамленная, я умолкла и больше никогда не возвращалась к этой теме.

Шура просыпался к обеду. Проглотив легкий обед, он обрабатывал новые песни на компьютере, а к вечеру спешил на работу. Я, как нежная сестра, провожала его, целуя в щеку, закрывала за ним дверь и сама садилась за компьютер. За неделю я поближе познакомилась с этим умницей - даром, что куча железа. Умная машина привела меня в совершенный восторг и внушила непоколебимое уважение. Я потихоньку осваивала несложные программы, продираясь сквозь собственную дремучесть. Каждый вечер понемножку двигалась вперед, довольно ловко управляясь с мышью и совершенно укротив клавиатуру. Эти занятия утомляли, не давая времени подумать перед сном о еще не миновавшей опасности. Я засыпала, едва коснувшись подушки. Под утро приходил Шура, уставший, осунувшийся. Жадно глотал молоко и ложился в освобожденную мной постель, потом спал до обеда. Общались мы уже под вечер. И как-то я все-таки поинтересовалась:

- Шура, а зачем картины обведены белыми квадратами? - и решила поумничать, - это, наверное, что-то вроде культа вуду, какой-то магический ритуал, да?

У него в горле булькнуло. И посмотрел, будто подозревал, что я над ним издеваюсь.

- Карандаш от тараканов - "Машенька" называется, - буркнул в ответ.

Вот так блеснула! Щеки затяжелели, наливаясь краской. Наверное, мои чувства пылали на лице столь явно, что Шура, взглянув на меня, весело расхохотался. И я следом, растаптывая собственный неуместный и ненужный стыд.

С Шурой всегда было легко и интересно, даже когда его атаковала Муза, и он погружался в глубины себя, ничего не слыша и не замечая вокруг. И что мне особенно было приятно, я перестала ловить его озадаченные взгляды, которыми он частенько награждал меня в первое время. Словно искал какое-то решение. Поймав такой взгляд исподтишка, я внутренне замирала: что там он такое думает. Решает - выгнать, не выгнать? Но такие минуты бывали все реже, и, наконец, подобные взгляды исчезли совсем. Ни один день не выбивался из ритма такой вот бытовой сказки. Шурина квартира казалась мне заповедником, территорией, где мне, как редкому экзотическому виду экс-киллера на перевоспитании, ничего не грозит.

9.

В один из милых вечеров Ира решилась задать вопросы, вертевшиеся на языке уже несколько дней.

- Шура, а почему именно музыка? И почему такая кухонная "половая" жизнь? Почему затворническое творчество? Ты хороший музыкант, мог бы просто работать, как все.

Шура уставился в ее сторону: то ли на Ирину смотрел, то ли сквозь нее.

- Ты действительно хочешь знать? - после паузы без особого энтузиазма спросил он.

Ирина несколько смутилась, словно почувствовала, что полезла в чужой сад за яблоками. Но желание вгрызться в сочный, налившийся спелостью бок пересилило.

- Хочу, - промямлила она, отведя глаза на мутные от времени стекла буфета-старожила.

- Долго это.

- Ну и пусть...

- Надо начинать с моего непутевого детства. Сюжет, конечно, для повести воспитательного характера. Но это мое, никуда не денешься.

Шура вытащил из холодильника пакет молока, достал любимую кружку.

- Будешь?

- Нет, - Ирина качнула головой. - Ты зубы молоком не заливай. Рассказывай.

- Попробую покороче...

10.

...Информация - еще не знание,

знание - еще не мудрость,

мудрость - еще не истина,

истина не всегда прекрасна,

красота не обязательно есть любовь,

любовь - еще не музыка.

Музыка - ЭТО ВСЁ...

(Фрэнк Заппа, "Джо-Гараж, Акт 3". Из спетых песен)

Шестнадцатилетний Шура рассматривал в зеркале синяк от последней драки. Какой лихой парень вчера попался. А с виду - хмырь хмырем. Очёчки, бережно зажатый пакетик в руках. В первый раз Шурина гоп-компания встретила достойный отпор.

Как обычно после парочки "огнетушителей" бурдомицина пришла охота порезвиться, поразмять зачесавшиеся ручонки. Мрачный вечерний парк обещал легкую добычу. Ждать долго не пришлось. Скоро в конце аллеи показался подходящий объект. Узенькие наутюженные брючки-дудочки, светленькая рубашка, галстучек-шнурок.

- А вот и пижончик, - радостно потер руки старший - Боня-Бонифаций, гроза Кочегарки для пацанов младше семнадцати. - Шура, заходи ему в тыл.

Парень, конечно, не курил. И на вопрос о "закурить" отрицательно замотал головой.

- Жадный? - ласково осведомился из-за его плеча Шура. - А что у нас там? и аккуратно потянул на себя завернутый пакет.