Знай свое место - [16]

- Сто! - Шура прикинул, где занять.

Девица захохотала.

- Так чего ты хочешь: меня или загаданного тобой?

Шура неопределенно мотнул головой, не вполне понимая смысла сказанного.

- Или всего сразу?

Шура и не уловил, как из груди вырвалось хриплое "ДА".

- Ну, раз так... - внимательно глянула ему в глаза девица. - Попробуй. А то наплел тут сорок восемь бочек арестантов. Намеки грязные позволяет. Ну и каша у тебя в голове, - поморщилась она. - Может, определишься...

У Шуры закружилась голова.

- А кто ты?!... - запоздало спросил он, непонятным чувством понимая, что надо было задать этот вопрос сразу.

- Твоя Муза, - исчезая брызгами света и черной кляксой забвения одновременно, успела лишь проговорить девица.

И пропала. Шура очумело помотал головой, оглянулся вправо, влево, посмотрел назад...

И снова уставился на дорогу. Который раз он едет по этой дороге? И все равно так и подмывает поглазеть по сторонам. Америка, вожделенная Америка. Небоскребы, лимузины, безразличные толпы безликих людей. Когда-то казалась такой далекой и недоступной, а вот сейчас - как лимон на блюдце перед ним. Хочешь, целиком ешь, хочешь - на кусочки порежут...

Алекс подъехал к своему дому. Подъехал с черного хода, потому как перед парадным орда фанатов восторженно раздирала в клочья его двойника. Пробравшись в дом, Алекс уронил худое тело на подушки, лежащие возле камина прямо на полу. Что за день сегодня! Суматоха, столпотворение! Люди как с ума посходили. Правда, новый альбом воспринят на ура. Но как он дался! Какой ценой! Концерт после долго перерыва. Долго же он не мог решиться выйти к публике. Все казалось, что по сравнению с ранними нынешние вещи никуда не годятся. Думалось, что лучше того альбома уже ничего создать невозможно. Но ведь получилось же!

- Да, - кисло отозвался Алекс на собственные мысли. - Правда, дозу пришлось увеличить, как доктор прописал.

Музыкант вытащил из кармана крошечный сверток, развернул и сделал две тоненькие дорожки. Втянул ноздрями поочередно и тыкнул пальцем в кнопку автоответчика.

Хорошо, он откинулся на подушки. Девки, снова девки. Девки без конца. И вечные попрошайки-прихлебатели. Друзья. Алекс криво усмехнулся. Друзья и подруги. Господа селитеры и мисс аскаридочки. Как меняется смысл! Да и черт с ними. Продюсеры, адвокаты, жены бывшие, настоящие, будущие, врачи, приятели все тянут с него сколько могут. Кто что. Оставили бы в покое, дали бы подумать, сосредоточиться.

- Ну сколько можно сосредотачиваться, Алекс, - словно наяву услышал он голос продюсера. - Тебя и так долго не было. Работай, работай, в тебя столько вложено.

И он работал, пахал, если быть точным. Он старался быть честным в музыке. Он порвал сотни струн, чтобы хоть на йоту приблизиться к тому, что было влегкую сделано в первом альбоме. Вот тогда была Музыка. Он только приехал в этот огромный город. И этот город родил в нем первые сочинения. Черт возьми! Как он играл на первом концерте! Как волшебно послушна и неистова была гитара, подчиняясь его настроению, полету души, парению тела. Как врывались в головы тексты, как взрывали они все представления о том, какими должны быть песни. Песни приходили к нему ночью, сами, без всяких усилий с его стороны. Но как сложна была огранка! Но в этих муках рождались шедевры. Что теперь от них осталось?

Прошел год, от мальчика, очаровавшего страну, стали ждать и требовать нового. Все казалось - вот, сейчас оно придет. Это чудное состояние невесомости, откровения. Но вдохновение застыло в нем, словно зависло на одной ноте.

- Надо отдохнуть, - значительно сказал тогда продюсер. - И поддержать имидж.

Отдохнул Алекс на всю катушку. До сих пор вспоминать мерзко. Он словно отдавал дань собственной дури. Денег было слишком много. Похмелье затянулось еще на год. Тогда продюсер взял его за шкирку и вытащил из дерьма. Но отмыть добела и вернуть музыканту первоначальный запах не получилось. В перерывах между загулами Алекс пытался творить. Для промывания мозгов знающие люди посоветовали кокаин. Первое впечатление: помогло. Средство найдено! Алекс вновь заблистал на сцене с новым альбомом. Но прослушав на свежую голову свои творения, он помрачнел. И надолго закрылся от всех в доме на втором этаже в самой дальней комнате. Второй концерт был жалкой тенью первого только в совершенно сумасшедшей обработке. Тени тех же тем, просто в другом настроении. Шикарные аранжировки, великолепная техника исполнения, непревзойденный саунд. В каждой композиции темы разливались широко как океан. Но были мелкими как лужи. Пройдет короткое время, и все поймут, что их одурачили. Но он же их не дурачил! Он обманул только себя!

Алекс в ярости строчил песню за песней. Под кайфом казалось, что вот оно! Новое, совершенно неизведанное, искреннее, разноцветно искрящееся! Но вся мишура слетала, на суд публики выносилась изрядно постаревшая, потрепанная, побитая молью копия первого альбома. "Та же Дуняшка, только в другой одежке". Одежки, правда, были очень стильные. Получался заколдованный круг. Настоящее должно рождаться в муках. Но разве не страдал он? Не мучился? Хорошим куском жизни заплатил он за свои сочинения. Но они того не стоили.