Знание-сила, 2009 № 05 (983) - [2]
Но даже для крупных городов в индустриальных странах справедливо следующее наблюдение: как только город достигает определенной величины, его эффективность снижается. Своего рода «точка бифуркации», по оценке экспертов, составляет 6 миллионов человек. После нее город начинает развиваться по другой схеме, что сопряжено с многочисленными проблемами.
И это открывает шансы для Second City, «городов второго ряда». Их положение весьма перспективно, поскольку в них сосредоточен так называемый «креативный класс» (термин британского социолога Чарлза Лэндри и его американского коллеги Ричарда Флориды; на русском языке вышли их книги — «Креативный город» Лэндри и «Креативный класс: люди, которые меняют будущее» Флориды). К этому классу принадлежат художники, писатели, ученые, журналисты — люди, отличающиеся богатством идей и изобретательностью.
В наше время экономическая роль этого класса растет. В ведущих индустриальных странах примерно около трети всех людей, занятых трудовой деятельностью, принадлежат к «креативному классу». Только в США почти половину всех выплачиваемых в стране зарплат получают люди этого класса.
Чем выше процент творческих людей, проживающих в городе, тем больше здесь может появиться научных центров, инновационных компаний, предприятий, основанных на новейших технологиях. Пример такого развития — Силиконовая долина в Калифорнии. Основу технологического триумфа там и в других подобных местах составили, по определению Ричарда Флориды, «три Т»: технология, талант, терпимость.
Под «технологией» имеется в виду наличие большого числа научно-исследовательских институтов и фирм, занятых интеллектуальной деятельностью. Под словом «талант» чаще всего — ради четкости оценки — подразумевается высшее образование, хотя и не обязательно законченное, как свидетельствует опыт Билла Гейтса. И наконец, терпимость, по словам Флориды, это «открытость, воля к интеграции, поощряемое разнообразие этносов, рас и стилей жизни».
В Европе, по оценке экспертов, наиболее перспективно положение Копенгагена (почти 63 процента всех работающих здесь заняты в науке, искусстве, СМИ или наукоемких производствах), Амстердама (47 процентов творческих личностей), Барселоны (44 процента), Вены (42 процента) и Дублина (36 процентов).
Комментируя этот прогноз, можно отметить, что Дания, как никакая другая европейская страна, сейчас делает ставку на развитие «креативной экономики». Эксперты не случайно называют Копенгаген «cool, cultural and creative». Каждый третий житель датской столицы (1,8 миллиона человек с пригородами) имеет высшее образование; две трети работающих — представители творческих, в том числе научных, профессий; более 80 процентов горожан говорят по-английски. Копенгаген опережает другие города ЕС по количеству заявок на патенты; этот город лидирует в Европе и в области биотехнологии. Так что успехи Ларса фон Триера в кино — далеко не единичное событие. Они лишь знаменуют общий, очень высокий креативный уровень Дании и, в частности, Копенгагена.
Пример датской столицы подтверждает слова эксперта. «Нам нужно заново изобретать города», — призывает немецкий социолог Вольфганг Новак, автор обширного исследования «The Endless City» («Бесконечный город»). Только тогда они останутся «движущей силой» экономического и социального развития, как когда-то Лондон или Нью-Йорк.
В том же Дубае всего сто лет назад пейзажи были поразительно унылы. Всюду, куда ни глянь, простирались вода и песок, пустыня и море. Все, что привлекает внимание туристов, создано буквально в последние полтора десятилетия. Искусственные острова в виде пальм. Начертанная прямо на воде карта мира, чей мозаичный облик сложен из отдельных островков. Широкие автострады, расчертившие просторы пустыни до самого горизонта. Целый лес небоскребов, принявших давно знакомые формы. Здесь без труда можно найти и Эмпайр-Стейт-билдинг, и серебристый Крайслер-билдинг. Кажется, подобную топографию придумал ребенок, начитавшийся книжек о чудесах света.
На самом деле свой вклад в облик этого города-сказки внесли многие именитые архитекторы современности. Еще на заре нефтяного бума здесь поработали Кэндзо Танге (см. «З-С», 11/06) и датский зодчий Йорн Утсон — автор Оперного театра в Сиднее, скончавшийся минувшей осенью. В наше время сюда едут строить японец Тадао Андо и американец Фрэнк Гери, автор Музея Гугенхайма в Бильбао, уроженка Ирака Заха Хадид и британец, сэр Норман Фостер, создатель Международного аэропорта в Гонконге и виадука Мийо во Франции (см. «З-С», 8/06).
Может быть, именно новый облик Дубая и других крупных городов, расположенных на берегу Персидского залива, даст ответ на вопрос, какой будет архитектура XXI века. Не здесь ли рождается «новый урбанизм», смесь эклектики и авангарда? Мегаполис без трущоб, город-памятник? Или мы имеем дело с нагромождением всякого рода банальностей, с манией «сделать нам красиво», подкрепленной сумасбродными тратами, с «зоопарком белых слонов», как насмешливо отозвался об облике того же Дубая обозреватель немецкого журнала Spiegel?
В Европе любят прислушиваться к подобным вердиктам; на Ближнем же Востоке к ним совершенно равнодушны. Спрос на недвижимость в Дубае все последние годы стремительно рос, независимо от того, что писали западные эссеисты об этих башнях, называли ли их грандиозными или безвкусными, фантастичными или пошлыми.
