Знание-сила, 2006 № 02 (944) - [39]
62 миллиона не 62 года. Эта цифра кажется такой ирреальной, что ее и запоминать не хочется. Зачем мушке- однодневке знать о Вечности? Вот только у кого из тех, кто помнит срок гибели динозавров — последнее бурное торжество смерти на нашей планете, — не дрогнет что-то в душе от этой цифры? Ведь динозавры погибли 65 миллионов лет назад. Значит, мы все "стоим на краю пропасти", в которую вот-вот скатится планета? Мы уже три миллиона лет как застоялись на этом краю, и вряд ли отсрочка продлится еще долго. Но так ли обоснован научный вывод, хочется спросить первым делом.
В своей работе Роде и Маллер использовали обширный банк данных об ископаемых останках морских животных. Они анализировали сроки вымирания более 36 тысяч их видов, населявших нашу планету на протяжении последних 542 миллионов лет. Вот тут и выяснилось, что с пугающей периодичностью животные исчезают с лица нашей планеты. Ритм вымирания составляет 62 плюс-минус 3 миллиона лет. Что же может означать такая цикличность?
Убедительных объяснений, признают ученые, нет. Есть лишь статистика. И отдельные гипотезы. Возможно, каждые шесть десятков миллионов лет на пути Солнечной системы оказывается какое-нибудь газопылевое облако. Тогда условия жизни резко меняются. Большая часть животных не успевает приспособиться к переменам и гибнет. Или, может быть, дело в самой Земле? Что если с такой периодичностью меняется вулканическая активность на нашей планете? Или уровень Мирового океана? Так, по наблюдениям палеонтологов, в те эпохи, когда уровень океана заметно понижался, количество обнаруженных ископаемых останков морских животных было меньше обычного.
Некоторые специалисты предполагают даже, что у нашего Солнца есть невидимая звезда-двойник. Иногда она меняет свое положение, и тогда в череде небесных тел, составляющих Солнечную систему, все расстраивается. Полчища комет вырываются с ее периферии и приближаются к планетам земной группы, обрушиваясь на них. И мало ли что вообще можно предположить?
Сами Роде и Маллер расходятся в толковании открытой ими закономерности. Первый считает, что мы имеем дело с каким-то земным феноменом. Маллер же готов спорить, "что причина в астрономии". Зато оба сходятся в другом: "Поводов для паники пока нет", как выразился Ричард Маллер в интервью газете "Обсервер". В запасе у нас наверняка сотни тысяч, а то и миллионы лет. И где будет тогда человечество? Каким будет человечество, когда на его земной родине начнется новый Большой мор?
(Использованы материалы "Spiegel", "Frankfurter AUgemeine Zeitimg", "Nature")
ИСТОРИЯ НАУЧНОЙ МЫСЛИ
Хлеб на обеденном столе — это либо буханка либо макароны, тоже мучное блюдо, т.е. либо отдельные ломтики, либо запутанные нити, которые едоку лучше не распутывать — вкуснее не станет! А буханка может стать вкуснее, если каждый ее ломтик превратить в бутерброд, добавив сыр или колбасу.
Какой способ представления Исторического Процесса оказывается "вкуснее" для читателя? "Макаронный путь" давно нашел воплощение в форме синхронистических таблиц.
Из них мы с легкостью узнаем, что Эйлер вернулся в Петербург из Берлина через год после того, как здесь умер Ломоносов, что еще годом позже в Германии Ламберт доказал, наконец, иррациональность числа * — меж тем как в Англии Кавендиш впервые выделил водород из любых кислот, а в Москве начала заседать Уложенная Комиссия — в тщетной попытке сочинить очередную российскую конституцию.
Обилие фактов невероятно; обилие связанных с ними персон — еще того больше. Но смыслов, связывающих эти факты и персоны воедино в Таблице Событий, не так уж и много. Что туг делать? Видимо, нужно разделить Хлеб, Сыр и Колбасу отыскивая смыслы на стыках между ними.
Роль Хлеба играют события — научные или политические. Они сотрясают человеческое сообщество так, что некоторые удачники превращаются из тихих гармоников в буйных или фанатичных пассионариев — и не могут вернуться в исходное состояние иначе, чем сделав какое-нибудь открытие. Ансамбль ученых и политических пассионариев живет и работает по своим особым законам — наподобие пчелиного улья. Сторонний наблюдатель может ограничиться тем медом, который производят пчелы, и их укусами, если пользователь меда не проявляет должной сноровки. Именно так ведет себя "просвещенная" часть человечества по отношению к создаваемой ею науке на протяжении последних четырех веков человеческой эры. Проглотить столь длинный батон в один присест нельзя. Но можно разрезать его на ломти толщиною в одно поколение — около тридцати лет между последовательными срезами Событийного Пространства. Такой опыт поставил в своем обзоре С.Г. Смирнов, которого судьба сделала сперва математиком, потом — учителем и историком. Сейчас мы начинаем публикацию его "бутербродов", описывающих динамику научного поиска больших и малых профессионалов от Галилея и Кеплера до Капицы и Колмогорова, или, если угодно, от Бориса Годунова и Дмитрия Самозванца до Бориса Ельцина и Билла Клинтона, которые по-своему пытались управлять человечеством в те или иные роковые годы. Как это управление сказывалось на прогрессе науки, и как этот прогресс влиял на попытки такого управления?
