Мне показали канцелярскую папку, набитую вырезками из газет и журналов, телеграммами, машинописными и даже рукописными бумагами, хорошими и плохими фотографиями, обрывками фото- и кинопленок, рисунками. Но никаких теоретических конструктивных или технологических рекомендаций. Ни одной цифры или формулы. Не оказалось и информации о проведенных экспериментах, даже самой общей типа «предположения подтвердились».
— Коротко, — сказал Трехов, — Ж. Марсоль, видимо, дельный работник: его постоянно переманивали солидные фирмы всякий раз с большим повышением. Нигде после окончания Высшей политехнической школы не задержался более года. Последние три года руководил особо засекреченной лабораторией военного министерства. У него 11 патентов, 26 опубликованных научных трудов. Все засекречены. Официально женат четыре раза. Все жены, их родители и новые мужья — преподаватели или научные сотрудники втузов. Последняя жена — доцент Высшей политической школы и зам. мужа в лаборатории. Все четверо детей (только младший — сын последней жены), а также теща, еще какие-то родственники жили вместе с изобретателем в приличном особняке в аристократическом предместье Парижа. В первый уикенд после опубликования патента на ваш любимый двигатель изобретатель, его жена, тесть (профессор Сорбонны), все дети, 1увернантка, шофер-охранник погибли в автомобильной катастрофе по пути на пляж. Следующей ночью сгорели дотла лаборатория и вилла «Марсоль». Погибли дежурный экспериментатор, семеро охранников и трое пожарных. Вскоре по разным причинам умерли бывшие жены, их мужья и некоторые родственники, а также студенты, выполнявшие проекты под их руководством. Последняя жертва — куратор лаборатории от военного министерства. Уцелевшие сотрудники эмигрировали неизвестно куда. Рукописи всех связанных с Марсолем людей изъяты из издательств следователями.
Я был потрясен: это же не американский детектив, а официальная информация, вероятно, близкая к истине! Такова она, «спокойная» жизнь изобретателя, если он ненароком задевает интересы транснациональных корпораций.
— Похоже, — приуныл я, — ничего толком уже не узнать.
— Наоборот, — возразил Трехов, — сам факт такого массированного террора — неопровержимое доказательство наличия важнейшей, возможно, глобального значения информации.
— Но она — за пазухой военного министерства. Оттуда ее не достать?
— Хорошо заплатите, достанем.
На этом наше знакомство кончилось: примерно в те же дни В. Н. Челомей утвердил технический отчет ВНИИТа об успешном окончании испытаний солнечных батарей невиданной мощности. Энергетическая проблема разрешилась без тепловых машин, кажется, навсегда для всех космических систем мира. Наша драматическая НИР потеряла интерес. Последовала команда «немедленно бросить все». Так я и не узнал, осуществим ли молекулярный двигатель Ж. Марсоля, почему не применяются технология И. Л. Варшавского и еще полсотни технических решений, пылящихся в патентных фондах. Возможно, некоторые из них могли бы избавить человечество от нефтяного смога, нефтяных кризисов, угрозы локальных войн, тайно инспирируемой нефтяными монополиями. Разорили бы вконец тех, кто содержит моджахедов, сепаратистов, ваххабитов и прочих террористов.
Но у медали две стороны: замена нефти, газа, угля, урана новым топливом — сурьмой и цинком или водородом, или еще чем-нибудь, более выгодным экономически и чистым экологически, — это настоящая техническая революция. А за технической неизбежно следует социальная. Не обязательно, но довольно часто с гражданской, а иногда и мировой войной. Не слишком привлекательная перспектива, в ядерную эпоху особенно.
Может показаться, что человечество — перед альтернативой: или глотать и дальше в нарастающих количествах канцерогены и прочие прелести сжигания традиционных топлив, или гореть в ядерном пожаре. Но на деле такой неотвратимой альтернативы нет: известно множество технических решений, обеспечивающих «бархатную революцию», в ходе которой и волки — нефтяные, газовые, ядерные корпорации — сыты, и овцы — остальное человечество, а заодно и вся флора и фауна Земли, — целы. Это компромиссные технологии сжигания традиционных органических топлив с химическим связыванием — а не дожиганием! — продуктов сгорания.
В атмосферу не выбрасывается ничего. Конечные продукты —инертные материалы для топливной, химической и других отраслей промышленности. Почти весь парк эксплуатируемых транспортных машин (миллиард автомобилей, тепловозов, теплоходов, тракторов) надо не выбросить, а дооборудовать в ходе технической эксплуатации. Воздушный бассейн автострад и мегаполисов очистится до неузнаваемости. Расходы автовладельцев снизятся: доработанные машины будут несколько экономичнее, а доходы нефтяных и газовых корпораций — в безопасности, значит, не увеличится угроза войн, и за изобретателями в этой области охотиться не потребуется. Остается только эти технологии, частью экспериментально апробированные, частью применяемые в постоянной эксплуатации, довести до массового применения.
Это иная тема, о ней — в следующий раз.
