Знание-сила, 2002 № 06 (900) - [13]

И тогда остается последний вопрос: какого же сорта вирус вызывал Черную смерть? Поскольку общим симптомом Черной смерти были тяжелые кровотечения, Скотт и Дункан полагают, что ее возбудителем был «геморрагический (то есть вызывающий кровотечения) филовирус» типа Эболы. Они предлагают для этой эпидемии новое, более подходящее, по их мнению, название – геморрагическая чума.

Некоторые исследователи уже и раньше обвиняли Эболу в древних моровых эпидемиях. Так, в 1996 году была выдвинута гипотеза, что эпидемия чумы в Афинах в 430 году до новой эры, описанная Фукидидом, была вызвана вирусом Эболой, включая характерные изнурительные рвоты и икоту. В то же время многие симптомы этой чумы, а также аналогичной в Константинополе в 540 году новой эры, были сходны с симптомами Черной смерти.

Можно попробовать искать истоки Черной смерти в Африке. Европейцы впервые зарегистрировали это заболевание на Сицилии в 1347 году. Скотт полагает, что она была занесена прибывшими на Сицилию кораблями из Африки. Это предположение тем более правдоподобно, что Африка исторически является родиной и прибежищем большего числа человеческих патогенов, чем любой другой континент. Кроме того, люди, жившие во время эпидемий в Константинополе и Афинах, тоже считали, что болезнь пришла из соседней Африки. В частности, следы константинопольской эпидемии ведут к торговым путям из глубин Центральной Африки. Некоторые другие исследователи тоже убеждены, что и афинская, и константинопольская «чума» была эпидемией той же болезни, что и Черная смерть.

Казалось бы, к однозначному решению загадки могло бы привести исследование остатков ДНК, извлеченных из массовых захоронений жертв эпидемии в Европе. Такие исследования, действительно, были проведены. Ученые из Средиземноморского университета в Марселе в прошлом году изучили ДНК, добытые из трех скелетов, откопанных в могильном рве под городом Монпелье. Они искали в скелетах фрагменты ДНК, специфичные для нескольких известных патогенов – бубонной чумы, антракса и тифа. Было найдено только одно соответствие – патогенам бубонной чумы. Казалось бы, все ясно, все противоречия решены, и следует по-прежнему считать Черную смерть бубонной чумой..

Но не тут-то было. Ведь не исключено, что в те века в Южной Франции были случаи смерти от бубонной чумы, если даже она не была Черной смертью, и что исследователи в Монпелье столкнулись как раз с такими случаями. Не случайно же попытки повторить эти результаты, проделанные позже теми же и другими исследователями, потерпели неудачу. Окончились неудачей и попытки найти ДНК Yersinia в массовых захоронениях в других местах Южной Франции, а также в Лондоне и Копенгагене.

Однако из того факта, что ДНК бактерии бубонной чумы не найдена там-то и там-то, нельзя делать окончательное заключение, что ее там и не было. Искусство восстановления древних ДНК находится еще в зачаточном состоянии. Особенно трудно надежно идентифицировать ДНК патогенов и еше труднее – неустойчивых вирусов, особенно в останках многовековой давности. Патогены распадаются вместе со своими жертвами, и ученые столкнулись с трудностями, даже когда пытались восстановить вирус инфлюэнцы из тел всего столетней давности, причем хранившихся в постоянной мерзлоте. Кроме того, надо еше знать, что именно ишешь. На данный момент нет возможности искать не известный науке «геморрагический вирус».

С другой стороны, ученые не могут и позволить себе откладывать такие поиски в долгий ящик. Их стимулирует пугающая возможность повторения эпидемии Черной смерти в новое время. Сходство и повторяемость катастроф в Афинах, Константинополе и средневековой Европе свидетельствуют о том, что каким бы ни был их возбудитель, он выходит из своего укрытия каждые несколько столетий. И последняя вспышка была самой энергичной и смертоносной. Что будет делать убийца в новое время? Надо постараться найти его до того, как он найдет нас.

Возбудить ось сверхсознания

Внушение, зомбирование, программирование поведения, о которых мы говорили в главной теме прошлого номера, требуют измененных состояний сознания.

Одна из дверей, ведущих туда, – психоактивные вещества, наркотические снадобья. Но далеко не единственная. Движение, дыхание, звук и слово – вот четыре компонента, помогающих изменить обыденную работу мысли, устранить ее постоянный контроль.

Изучение процессов, происходящих при этом в мозге;, ведется в Институте высшей нервной деятельности РАН.

С его сотрудником, доктором биологических наук Ниной Евгеньевной Свидерской встретился наш корреспондент Кирилл Ефремов.

Одилон Редон. «Искушение се. Антония», лист 14, 1896

К.Е.: – Нина Евгеньевна! В нем суть «измененных состояний» сознания?

Н.С.: – При некоторых физиологических состояниях, таких как сон или кома, сознание человека может отключаться целиком. Но бывает, что оно не отключается, а лишь приглушает свою активность, ослабляет привычный контроль за действиями («что можно, а что нельзя») и за потоками информации («что замечать, а что нет»). При этом активизируется подсознание, улавливающее и хранящее массу информации – неосознанной и потому неиспользуемой рассудком. И подсознание получает возможность себя проявить.