Знание-сила, 2002 № 03 (897) - [27]
Как можно оценить это открытие? Доверимся очевидцу. «Это – одно из тех редких открытий, которые показывают, как мало мы знаем о нашей планете», – признается руководитель экспедиции Дебора Келли из Вашингтонского университета (Сиэтл). «Возле этих гидротермальных источников гораздо приятнее жить, чем в окрестности черных курильщиков, – отмечает Карен Ван Дамм из Нью-Гемпширского университета. – Возможно, такие оазисы, как Lost City, стали инкубаторами жизни на нашей планете».
Участница экспедиции, минералог Гретхен Фрю-Грин из цюрихского Политехнического института уверена, что «имеется много подобных гидротермальных источников». Они наверняка есть не только в Атлантике, но и в других океанах. «Быть может, такие источники встречаются лаже чаше черных курильщиков, ведь те можно найти лишь вдоль границы тектонических плит», – полагает Дебора Келли.
Феномен Пригожина
Ольга Балла
Илья Пригожин, физикохимик по роду занятий, мыслитель по существу, русский по происхождению, франкоязычный бельгиец по культурной принадлежности – человек с чрезвычайно своеобразной интеллектуальной судьбой. Еще своеобразнее культурные последствия того, что он сделал.
Его называют «современным Ньютоном», а сделанное им в науке признают основой возможной в будущем новой модели мироздания – третьей в европейское Новое время после моделей Ньютона и Эйнштейна.
Всю свою естественнонаучную жизнь он занимался неравновесной термодинамикой открытых систем – термодинамикой вдали от равновесия, которую он же, со своими брюссельскими коллегами, и создавал. Ему обязана существованием брюссельская школа термодинамики – крупнейшая в своей области; с нею – важный этап в становлении термодинамики необратимых процессов; одна из самых удачных, как говорят, математических моделей в теории самоорганизации и химических колебательных систем – так называемый брюсселятор. В 1977 году Пригожин получил Нобелевскую премию – за достижения сугубо химические: «за работы по термодинамике необратимых процессов и химических колебательных систем, особенно за теорию диссипативных структур». Он ввел само понятие «диссипативные структуры» (исходно – устойчивое упорядоченное неравновесное состояние системы, через которую проходят потоки энергии, массы и энтропии). И еще одно, настолько популярное в последние десятилетия, что оно как будто потеряло авторство: «самоорганизация».
Неравновесными процессами в открытых системах в ушедшем веке занимались многие: один из основателей общей теории систем J1. Берталанфи, Л. Онзагер, Л.И. Мандельштам, М.А. Леонтович, М. Эйген, создатель синергетики Г.Хакен… Но место Пригожина в этом ряду – особенное. Он перенес свои модели с физико-химических структур вещества на структуры вообще: можно, пожалуй, сказать – на структуры бытия: придал естественнонаучным суждениям статус онтологических. И это имело очень большое влияние далеко за пределами области его профессиональных занятий.
Книги Пригожина по неравновесной термодинамике – «Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой», «Время, хаос, квант: К решению парадокса времени» (обе – в соавторстве с И. Стенгерс), «От существующего к возникающему», «Конец определенности: Время, Хаос и новые законы природы» – выдержали не одно издание, с увлечением читаются непрофессионалами, включая и безнадежных гуманитариев, которых пугает самый вид формул. Названия их стали нарицательными, словесные обороты из них вошли в расхожий лексикон гуманитарных текстов, включая публицистику и повседневные разговоры. Узкоспециальная терминология быстро превратилась в элементы культурного языка, понимание которого уже как будто не требует знания ни химии, ни физики.
Издавался он много, в том числе по-русски, но ранние его книги – «Введение в термодинамику необратимых процессов», «Неравновесная статистическая механика», «Химическая термодинамика», «Термодинамическая теория структуры, устойчивости и флуктуаций» – не читались как мировоззренческие, философские, хотя там практически все для этого уже было. Только после 1977 года сам Пригожин приступил к осуществлению программы, конечной целью которой было изменить состав фундаментальных законов физики: включить в него необратимость и вероятность. Занявшись выяснением математических и физических оснований Времени (понятого как принцип бытия – потому мы и пишем его здесь с большой буквы), он поставил себе цель проследить эти основания до самых – естественнонаучно формулируемых – корней бытия. Так химик Пригожин стал превращаться в философа.
Перелом (для «массового» читателя) знаменовала в этом отношении книга Пригожина и Стенгерс «Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой», вышедшая во французском оригинале в 1979 году. По-русски первым изданием она вышла в 1986-м и стала интеллектуальным событием. Вот там-то и были заявлены претензии, по сути дела, на эпистемологическую революцию: на то, чтобы пересмотреть базовые принципы, установки, мыслительные привычки современной науки, восходящие, по меньшей мере, к Ньютону. Сформулировать такие законы природы, которые учитывали бы хаос, возникающий в неустойчивых динамических системах. А таких, по убеждению Пригожина, большинство.
