Знание-сила, 2002 № 01 (895) - [17]

Дабы передергивать и подтасовывать научные выводы, хороши и мелкие исторические неточности. В том памятном 1881 году эксперимент, собственно говоря, проводил один лишь Майкельсон. Морли повторил его только в 1887 году – повторил с тем же самым успехом. Итак, проведены были два эксперимента, и результат их оказался одинаков. И впоследствии были предприняты попытки обнаружить эфирный ветер – в 1926 году физиком Кеннеди, в 1930 году его коллегой Иоосом из Иены. Галецки и Марквардт умалчивают об этом – так же, как и о прецизионных измерениях, проведенных в недавнее время с помощью лазеров. Эти эксперименты не оставляют сомнений: свет с одинаковой скоростью распространяется в любом направлении. Вместо того чтобы добросовестно перечислить все проведенные опыты, наши оппоненты ссылаются на эксперимент, поставленный в 1933 году Дейтоном Миллером. Сей доблестный искатель истины не поленился взобраться на гору, где, как предполагал он, особенно привольно струятся потоки эфира. Гипотеза эта лишь подчеркивает наивность Миллера. Уже через несколько лет Пикар и Штахель экспериментально опровергли это воззрение. Итак, утверждать, что «эфирный ветер» все-таки существует, столь же вздорно, что и уверять, будто теория Эйнштейна «насквозь фальшива». Ведь Эйнштейн, опираясь на результаты, полученные Майкельсоном и Морли (вот тут-то наши оппоненты правы), сделал вывод, что скорость света равна неизменной величине, то есть равна константе.

Столь же мало почтительно Галецки и Марквардт обходятся с другими экспериментальными фактами. Так, вспоминая опыты, проводившиеся в пятидесятые годы (тогда было обнаружено, что долговечность определенных элементарных частиц – мюонов – возрастает по мере того, как их скорость движения в атмосфере приближается к скорости света), кельнские ученые указывают на некоторые слабости в постановке этих давних экспериментов. Между тем позднейшие опыты, проведенные на огромных, ультрасовременных ускорителях, блестяще подтвердили выводы Эйнштейна, предсказывавшего, что «время растягивается». Гапеики и Марквардт упомянули эти эксперименты, но усомнились в их итогах, поведя речь о якобы имевших место ошибках и сбоях в работе детектора, подсчитывавшего частицы.

Приемы авторов довольно специфичны: они всячески подчеркивают незначительные, второстепенные детали и этим принижают важное, существенное, бросая тень на все теоретические построения. Увенчивая свои казуистические доводы, оба новоявленных оппонента пытаются приписать Эйнштейну взаимно противоречащие высказывания. Так, в 1920 году самый знаменитый физик «всех времен и народов» якобы признавался: «Пространство немыслимо без эфира». Тем самым он опроверг свои же утверждения, постулированные в году 1905-м. На самом деле, к тому времени Эйнштейн подразумевал под словом «эфир» уже нечто совсем иное, нежели тот пресловутый «таинственный ветер», который, по представлениям Майкельсона и Морли, неизменно веял в пространстве Вселенной. В 1922 году Эйнштейн выразился точнее: «Эфир следовало бы заменить определенными пространственными структурами. Новый эфир – это вовсе не некое вещество, перетекающее в пространстве». Что имел в виду великий ученый? Что в вакууме также существуют некие структуры, точнее говоря, энергетические поля, которые и передают действие физических сил. Подчас – благодаря этим энергетическим полям – некоторые элементарные частицы могут даже возникать буквально из «ничего» – сегодня это стало общим местом в квантовой механике.

Итак, мы убеждаемся, что Галецки и Марквардт, взявшись писать «правдивую, откровенную кни!у», упоминают в ней лишь о том, что соответствует их концепции. Подобный методологический подход удручает профессора Хуберта Геннера, сотрудника Геттингенского университета и специалиста по частной теории относительности: «Авторы этой книги, очевидно, страдают избирательным восприятием».

Особенно возмущают Геннера такие пассажи, как этот: «Классический эффект Доплера – это идеализированное кинематическое описание, в котором пренебрегают физической связью между наблюдателем и объектом. Поэтому данный эффект не существует» – говорится в книге. При этом авторы не спешат пояснить, что же такое «классический эффект Доплера», равно как и не торопятся растолковать, что же надлежит понимать под «физической связью». «Это их высказывание напоминает мне такого рода «непреложные» истины, как «Моя киска купила бы «Вискас»» – расплывчатая, обтекаемая фраза на все случаи жизни и ничего более» – злится Геннер.

И все же самый главный минус книги даже не в { том, что «могильщики Эйнштейна» передергивают цитаты, твердят без обиняков или молчат не без умысла, а в том, что они не предлагают никакой альтернативы, в том, что они не могут ее предложить. Что в остатке? Одно брюзжание. Допустим, теория относительности Эйнштейна и впрямь фальсифицирована, как того хотелось бы Марквардту и Галецки. Что дальше? Что должно прийти ей на смену? Какая теория справедлива, если лжива эйнштейновская? Ведь такие эффекты, как «увеличение массы», «уменьшение временных и пространственных интервалов, разделяющих наблюдателей, движущихся относительно друг друга», сотни раз доказывались на практике. В таких областях науки, как астрономия, ядерная энергетика, физика элементарных частиц, подобные эффекты представляют собой обыденное явление, и эти же эффекты органично вписываются в теорию Эйнштейна. Навигационная система GPS (Global Positioning System) вообще была бы немыслима без трудов Альберта Эйнштейна. Упразднив его теорию, мы не упраздним эти явления. Их надлежит истолковать с помощью другой теории? Какой? Пока что ни одна гипотеза, притязавшая на истинность, не выдержала проверки всеми этими явлениями, а теория относительности выдержала. Впрочем, все вышесказанное вовсе не означает, что на смену эйнштейновскому учению никогда не придет новая теория. Вот только вряд ли эта «новая теория» будет опровергать воззрения великого физика. Нет, теория относительности станет составной частью этой «новой, более общей» картины мироздания – как составной частью самой теории относительности стали законы Ньютона, то бишь законы классической механики.