Знание-сила, 2001 № 10 (892) - [32]
Как ни странно, именно эта на первый взгляд дикая идея была реализована. И у нее были довольно серьезные плюсы. Не так давно Чубайс заявил, что он всегла был противником этих чеков и искал другие способы приватизации так, чтобы государственная собственность попадала сразу в хорошие руки. Но жизнь есть жизнь. Проводить приватизацию нужно было быстро, чтобы не допустить реставрации старых порядков, не продлить существование государственной собственности, которая растаскивалась, создать некий прорыв, за которым мог бы начаться поиск, выявление этих эффективных собственников и т.д.
Еще раз напомню, что и придумано это все было не Чубайсом.
Летом 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон об именных приватизационных чеках, согласно которым каждый гражданин должен был получить соответствующую долю национального богатства.
О. Бычкова: – А слово «ваучер», которое стало в результате ругательным, придумал тоже Найшуль?
Е. Ясин: – Это некое иностранное слово, обозначающее талон, на который можно получить что-то натуральное. У нас и тогда были, и сейчас стало еще больше людей, которые читают экономическую литературу на английском языке. Они ухватили это слово и принесли.
Была еще отдельная история московской приватизации. Была Лариса Ивановна Пияшева, очень яркая личность, замечательная женщина, несомненно, я думаю, отмеченная в истории российских реформ прекрасной статьей «Чьи пироги пышнее?» в «Новом мире». Статья наделала шуму, и решили этой радикальной либеральной экономистке поручить управление московской приватизацией, начав хотя бы с московской торговли. Первое ее решение заключалось в том, чтобы все магазины отдать трудовым коллективам. В значительной степени эту программу реализовали. Она была поддержана Поповым, потом она была воспринята Лужковым. Я ее какое-то время поддерживал, потому что это было проще всего, а мы считали, что нужно торопиться. А Чубайс воспротивился: во-первых, в московских магазинах ровным счетом ничего не изменится, как там ходили плохо одетые продавщицы, которые привыкли прятать все под прилавок, так и останется. Во-вторых, кроме тех, кто работает, есть масса других людей, которые тоже вправе претендовать на эту общенародную собственность и, возможно, распорядились бы ею много лучше.
С этого начался конфликт между Чубайсом и Лужковым по проблемам приватизации. Ведомство по приватизации, которое Чубайс возглавил поздней осенью 1991 года, решило эту модель не применять, выбрали ваучеры. Только сделали не именные приватизационные чеки, где написано имярек каждого и которые нужно вносить в реестр, а потом без разрешения собственника чека с ним ничего нельзя делать: это значило бы, что все последующие процессы перераспределения собственности резко замедлились, и появления эффективного собственника пришлось бы ждать очень и очень долго. Ваучеры разрешили продавать и покупать. Всеобщее чувство несправедливости, наверное, было связано именно с этим, потому что казалось, что продать можно дорого (сам Чубайс опрометчиво обещал, что потом за вырученные деньги можно будет купить две «Волги»).
И все же это был один из элементов программы, которая позволила провести ее в обстановке гражданского мира по очень простой причине. Каждому из типов участников была обешана доля. 29 процентов всего капитала должно было пойти на ваучеры, которые доставались тем, кто не работает на предприятиях. Для членов трудового коллектива было предусмотрено три вида льгот. Менеджерам, которые и были предполагаемыми эффективными собственниками, тоже дали солидные льготы, они смогли получить по 5 процентов акций приватизируемых предприятий. И наконец, разрешили продавать и покупать чеки – это означало, что учли тех предпринимателей, которые могли скупить какую-то долю ваучеров, на них купить акции и стать владельцами этих предприятий. Вот и получилось, что за полтора года две трети российской экономики было приватизировано. Пока мы успели опомниться, мы стали жить в государстве с преобладанием частной собственности.
О. Бычкова: – Все-таки почему так вышло, что слово «ваучер» стало словом ругательным? Почему говорят о том, что приватизация прошла несправедливо?
Е. Ясин: – Приватизация справедливой не бывает. Мне приходилось на эти темы вести разговоры с французами, они говорили: «Почему у вас так несправедливо? Народ недоволен!» Я им говорил: «Вы, пожалуйста, обратитесь к своей собственной истории, поинтересуйтесь распродажей национальных имуществ после Великой Французской революции 1789 года, какие безобразия там творились, какие состояния были созданы, что такое был настоящий термидор». Термидор – это была победа тех, кто присвоил себе самую большую долю национальных имушеств. Затем такого же рода истории проходили в Германии, эпоха грюндерства. Я напомню вам историю огораживания в Англии, напомню гражданскую войну в Америке, то, что происходило в этой стране в то время. К сожалению, устроить рай на земле и сделать так, чтобы дележка собственности (а собственность – это то, что больше всего привлекает людей, делает их жадными и лишает их человеческого облика) была абсолютно справедливой, абсолютно чистой, законной, в особенности тогда, когда еще не было отработанного соответствующего законодательства, никому не удавалось. Не удалось это и в нашем случае.
