Знание-сила, 2001 № 06 (888) - [44]
Началась эта странная история с того, что деревенский мальчик по имени Николас, живший в окрестностях Кельна, пережил удивительное видение. Ему явился ангел, объявивший, что Гроб Господень будет освобожден не мечом, но миром. Этот подросток, очевидно, обладал всеми задатками харизматического лидера. Он рассказывал об увиденном с такой подкупающей искренностью, что тысячи людей стали собираться, чтобы послушать его. Мальчик, отмеченный ангельской печатью, сделался всеобщим любимцем. «Где он ни появлялся. он непреодолимо привлекал к себе детей» – писал Б. Куглер. Его проповеди слушали, как в наше время концерты «Битлз». Ряды его поклонников росли, как ряды секты «Аум Синрике». Поверившим в него юный ритор обешал, что пойдут они, как Моисей, «среди моря по суше». Впереди ждало их «вечное царство мира», что утвердится в Иерусалиме.
В считанные недели всколыхнулись все земли в низовьях Рейна. Все пришло в движение. Много было сочувствующих. Народ наперебой предлагал детям-крестоносцам помощь. Если где-то их «армию» и не пускали в город, то горожане выносили в поле питье и яства, щедро угощая всех пустившихся в путь.
Лишь немногие умы остались стойки к такому искушению. Авторы некоторых хроник неодобрительно отозвались о всеобщем увлечении, называя самого Николаса и тех, кто пошел за ним, латинским словечком stulti, «глупцы», или даже именуя их «орудиями Дьявола».
Однако эти упреки тонули в море энтузиазма. «Собралась толпа в двадцать тысяч мальчиков, девочек, а также беспорядочного сброда» (Б. Куглер) и двинулась из Кельна на юг. По словам хронистов, на одежде Николаса красовался «крест в форме буквы X что почитается знаком святости и чудотворной силы». В ту пору многие знали, что точно такой же крест носит на одежде и один из самых известных людей того времени – Франциск из города Ассизи. «Быть может, и юного воина Христова ждет теперь та же слава?» – говорили одни. «Та же скандальная слава» – думали другие. Но был ли Николас францисканцем?
План Иерусалима (XII век)
Это сейчас, восемь столетий спустя, имя Франциска Ассизского брезжит в нашей памяти как имя одного из католических святых, прожившего, очевидно, образцовую жизнь, наделенного всеми положительными качествами, что приличествуют святому. Время сгладило все неровности биографии, оставив одно имя и заслуги. Современникам, особенно поначалу, было куда труднее оценить поступки Франциска. К нему, как ни к кому другому, подходит фраза: «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». Прежде чем Франциск стал знаменитым, его биографию, пишет Г.К. Честертон, вполне можно было уместить в две строки: «Порочный юноша скатывается на самое дно, буквально копошится в грязи» (пер. Н. Трауберг).
Тот самый Франциск – а был он примерно на пятнадцать лет старше нового подвижника, Николаса, – уже успел прославиться как безумец и отъявленный скандалист. От него отвернулись родные и близкие; им возмущались власти церковные и светские. Он требовал от своих сторонников бедности, целомудрия и послушания; он хотел, чтобы всю жизнь они оставались неприкаянными бродягами. Он ненавидел законы и оружие; он считал, что богатство и власть портят людей. Он шел по грани, разделявшей Церковь и Ересь, увлекая за собой все больше «братцев» и все сильнее рискуя кончить жизнь на костре. Лишь в 1210 году его положение в обществе стало в какой-то мере прочным. Папа Иннокентий III позволил ему создать свою «официальную секту» – орден францисканцев.
Его возвращение из Рима было таким же триумфальным, как и пришествие Николаса. Толпы людей стекались к нему. «Говорят, что все жители – мужчины, женщины, дети – бросили работу, деньги, дома и прямо, как были, пошли за братцами, умоляя принять их в воинство Господне», – пишет Г.К. Честертон.
В году 1212 судьбы Николаса и Франциска, наконец, сошлись в одной точке. Итальянский подвижник тоже задумал отправиться в крестовый поход. Только он не звал за собой толпы людей, не думал их телами вымостить путь в царство мира. Вся его армия состояла из него одного. Он задумал уехать к магометанам, в Сирию, чтобы там силой дарованного ему таланта убедить их отказаться от своей ереси. Пусть же они, как все остальные люли на свете, примутся почитать Господа нашего Христа! Он свято верил в то, что людей надо не убивать, а воспитывать.
Взятие Константинополя в 1204 году (по картине Я. Тинторетто)
Забегая вперед, скажем, что в 1219 году Франциск приехал в Египет, где в то время крестоносцы осаждали крепость Дамиетту, и, проникнув к султану аль-Калилу, принялся наставлять его в основах христианства. Его поведение было столь необычно и бесстрашно, что изумленный правитель никак не наказал неверного; лишь отосл amp;т его прочь. «Мост, который мог бы соединить Восток и Запад, рухнул сразу, оставшись навсегда одной из несбывшихся возможностей истории». Но прежде разрыва с незваным миссионером была расправа с непрошеными гостями – детьми.
Странное, даже зловещее сходство сквозит в биографиях Николаса и Франциска. Оба умели увлечь за собой людей. По одному слову любой их сторонник готов был оставить все, что имел. Оба явились укрепить веру в Христа и принести мир на землю. Один спас жизни тысячам бедняков; другой погубил тысячи детских душ.
