Знание-сила, 2001 № 06 (888) - [33]
История примерно такова: в течение первых трех месяцев неимоверными усилиями правительству Гайдара удалось сбалансировать бюджет. Резко сократили военные расходы, практически свели к нулю расходы государственного капитального вложения и так далее. А результат был очень интересный: давление против оказалось колоссальным. С мая пришлось идти на уступки. И кроме того, начался рост неплатежей. Тогда, в марте – апреле 92 года мы получили проблему неплатежей в том виде, в каком она существует до сих пор. Сбой произошел с марта.
После этого начался небольшой финансовый разгул, потому что решили пойти на уступки, чтобы снизить сопротивление реформам со стороны парламента, промышленников. По требованию директоров выделили 500 миллионов рублей на пополнение оборотных средств предприятий, затем еше ряд подобных мер. В ав1усте председателем Центрального банка стал господин Герашенко, был произведен всеобщий зачет долгов, и джин инфляции вырвался на свободу. Казалось бы, мы уступили для того, чтобы спасти что-то более важное, но, на самом деле, ничего спасти не удалось, потому что при высокой инфляции правительство «слегает». И правительство Гайдара в конце года тоже «слетело», может быть, и потому, что оно не смогло удержаться в борьбе с инфляцией.
О. Бычкова: – А что оставалось делать? Уже шахтеры стучали касками…
Е. Ясин: – Нет, шахтеры стучали позже. Но когда денежная масса и цены стали расти огромными темпами, то недовольны оказались все. Это понятно. И ясно было, что если бы проявили больше жесткости, то, несомненно, все другие процессы могли бы пройти быстрее, иначе и менее болезненно. Но надо смотреть на веши трезво…
Я тогда был директором экспертного института. Мы написали первый свой доклад, посвященный анализу реформы (это было буквально в марте-апреле 1992 года), и предсказали, что быстро с финансовой стабилизацией справиться не удастся. Не удастся по объективным причинам – в силу колоссальных диспропорций в российской экономике: огромное количество заводов производит либо военную, либо неконкурентоспособную гражданскую продукцию, а рынок уже открыт. И проблемы, с которыми сталкиваются эти предприятия, неожиданно брошенные в морс рыночной экономики, свободных цен, – проблемы слишком трудные именно из-за этих колоссальных диспропорций. Будет волна сопротивления жесткой денежной политике, и придется идти на уступки. Уже тогда было ясно, что в России финансовая стабилизация будет идти трудно.
Гайдар ушел, пришел Черномырдин, министром финансов при нем с самого начала стал Борис Федоров. Он вынужден был объявить, что больше «шоковой терапии» не будет. (Так у нас называли – что в 92 году была «шоковая терапия». Шутки были: «Какая терапия? Один шок, без всякого терапевтического эффекта!»)
О. Бычкова: – Но лечиться бывает больнее, чем болеть.
Е. Ясин: – Да. Ну вот, Федоров вынужден был сказать, что мы будем проводить ограничительную финансовую политику и «шоковой терапии» уже не будет. Кое-что ему удалось сделать, но, тем не менее, в 1993 году цены выросли в девять раз. Можно сказать, что снизить инфляцию не удалось.
С самого начала либерализации цен шел спор: повышать их сразу или поэтапно. Повышали поэтапно. Цены на нефть, например, со 2 января 1992 года были повышены в пять раз. И это задало нижнюю планку в повышении всех цен: ведь нефть – такой товар, от которого распространяются волны на все цены. Если вы поделите 26 на 5, то получите примерно те девять раз или 900 процентов инфляции, которые мы имели в 1993 году.
Короче говоря, добиться больших успехов в финансовой стабилизации и в 1993 году также не удалось. То есть продолжали печатать деньги. Вначале года пытались немножко сжать денежную массу. Затем – посевная, аграрии требовали денег на посевную, банк с удовольствием давал кредиты. Затем был северный завоз и другие нужды, которые почему-то не были предусмотрены в бюджете должным образом, и опять печатали деньги. И в конце концов, первые успехи начала года растворились, и мы опять столкнулись с высокой инфляцией – под 20-30 процентов.
В конце 1993 года в правительстве снова оказались Гайдар и Федоров. Они вместе добились секвестра бюджета на 20 или 30 процентов. Это было очень тяжелое решение.
Вспомните, что происходило осенью 1993 года: и указ 1400, и стрельба по Белому дому…
О. Бычкова: – Стало немножко не до экономики в какой-то момент? Е. Ясин: – Да. Но все-таки потом были декабрьские выборы, на которых победу одержал Владимир Вольфович Жириновский. А «Демократический выбор России», который тогда считался правительственной партией, эти выборы проиграл, хотя он получил достаточно много голосов и надеялся на победу. И я лично убежден в том, что такой результат был в значительной степени следствием попытки сбалансировать бюджет в конце года. Это была жесткость, тяжелые социальные последствия.
Здесь такая закономерность: вы пытаетесь сбалансировать бюджет, пытаетесь ограничить рост денежной массы, и у вас в это время усиливается спад производства, денег не хватает, растут неплатежи. И в какой-то момент вы чувствуете, что не в состоянии справиться с этими проблемами или не хотите, вам не хватает решимости. Вы до какого-то момента доходите, а потом отпускаете ситуацию, прекращаете усилия. И тогда денежная масса возрастает, цены опять пускаются вскачь. В это время производство стабилизируется, вы вроде бы можете вздохнуть. Но тут вы обнаружите, что на предприятиях растут издержки, что опять этих цен не хватает, их будут повышать. И тогда должна возникнуть новая волна ограничений и опять сжатие. Эти волны проходили у нас несколько раз, и каждый раз дело заканчивалось тем, что пускали в ход печатный станок.
