Знание-сила, 1998 № 03 (849) - [57]
С течением времени постепенно менялись обстоятельства и условия жизни, неизменным оставалось в крестьянском сознании упование обрести утраченный рай. Такова основная и, пожалуй, единственная тема картин, например известного крестьянского художника Ефима Честнякова. Вспомним хотя бы его удивительное «Чудесное яблоко», которым можно накормить всех. В XX веке, в пору наших великих потрясений, в глухой костромской деревне человека манили миражи счастья так же сильно, как сто, двести и более лет назад.
Недаром же так любима была знаменитая легенда о граде Китеже, Городе Всеобщего Благоденствия и Счастья, скрывшемся на дне озера Светлояр. Для России все эти сны наяву и поэтические видения куда как реальны и значимы. На мой взгляд, они-то и составляют ту атмосферу, в которой на нашей земле творится история.
Накануне петровских реформ наиболее духовно чуткие люди, предчувствуя очередное крушение, пытались рассеять миражи и грезы и вернуть народ на грешную землю. Такие попытки можно увидеть в росписях ярославских храмов второй половины XVII века. Здесь впервые в русском искусстве появляются сюжеты, рассказывающие историю жизни первых людей в раю.
1. Беседка в Знаменском Райке
2. Богородицкий парк, акварель А. Т. Болотова
3. Я. Леду. «Глаз, отражающий интерьер театра»
4. Поклонение «Золотому истукану». Фреска ярославской церкви Иоанна Предтечи в Толчкове
Колоннада Аполлона в Павловске. Архитектор Д. Кваренги
На роскошной паперти храма Иоанна Предтечи в Толчкове (строительство началось за год до рождения Петра I) изображены Адам и Ева вместе с Всемогущим Богом, их Отцом и Создателем. Вот Бог как Отец наказывает ослушавшихся, согрешивших людей изгнанием из рая. Отныне человек будет жить не в раю, а на грешной земле... А затем на сводах церкви разворачиваются картины апокалипсиса. Они напоминают зрителю, в чьих руках его судьба, судьбы мира и человечества. И при каких обстоятельствах человечество вновь обретет утерянный рай — Новый Иерусалим. Об этом говорится не потому, что об этом забыли. Об этом помнят и знают, но верить начинают по-иному.
Именно люди новой веры и новой культуры будут строить на берегах Невы новую счастливую жизнь, новую столицу государства Петербург. И сам Петр будет называть его парадизом, раем. Однако почти за десять лет до начала строительства рая «на берегу пустынных волн» сама идея рукотворного парадиза разоблачалась в другой фреске ярославского храма — композиции «Поклонение золотому истукану». Это блестящее художественное произведение можно назвать самым резким публицистическим памфлетом петровского времени.
Разумеется, как того требует традиция. фреска исполнена на библейский сюжет. Причем к данному сюжету, взятому из книги пророка Даниила, древнерусские мастера обращались издавна; еще на стенах Древнего Успенского собора во Владимире (XII век!) можно видеть композицию на эту тему. Но древних мастеров интересовала совершенно иная сцена — чудесное спасение трех отроков, нс поклонившихся идолу и по приказу вавилонского царя Навуходоносора брошенных в раскаленную печь. Древние мастера изображали героев-исповеднихов — «Трех отроков в пещи огненной». Для ярославских же художников актуален не подвиг, а падение: поклонение народов золотому истукану. Сцену поклонения они трактуют как праздник — веселый, с музыкой, танцами. Замечательно показана толпа ищущих наслаждения людей; очень верно подмечено, какая важная роль отводится при этом искусству — скульптуре, архитектуре, музыке... Отметим лишь две детали — изображение золотого истукана в виде западноевропейской городской скульптуры и изображение круглого храма-ротонды (в искусстве Европы, начиная с эпохи Возрождения, ротонда является символом человеческого счастья).
Ярославские художники были в высшей степени прозорливы. Их историческая сцена поклонения-праздника уж очень близка и по духу, и даже в деталях и всешутейшему собору, и вообще тем светским зрелищам и праздникам, которые будет устраивать и всемерно поощрять Петр. Атмосфера Петербурга как парадиза — это праздничная, эмоционально приподнятая атмосфера, усиленная барабанным боем, треском салютов и залпами артиллерийских орудий.
На шоссе Москва—Петербург, перед Торжком, стоит указатель: «Раек». Если свернуть с трассы, можно попасть в прекрасную заброшенную усадьбу Знаменское-Раек. Принадлежала она екатерининскому вельможе, сенатору и генерал-аншефу Ф. И. Глебову-Стрешневу. Усадьба строилась в последней четверти XVIII столетия, и название «Раек» дано ей отнюдь не случайно. Эго название очень точно соответствует смыслу и назначению как этой, так и любой другой дворянской усадьбы эпохи Просвещения: быть раем, оазисом счастья для ее обитателей.
В «век Екатерины» в России было построено так много усадеб высочайшего художественного уровня, усадьба так изменила жизнь русского дворянства, что есть все основания говорить об особой усадебной культуре как одной из самых значительных страниц русской истории. И одновременно одной из самых своеобразных попыток установления в мире абсолютного совершенства, рая в отдельно взятой усадьбе.
