Знамя Преподобного Сергия Радонежского - [14]

Преподобный мог теперь шире принимать приходящих к нему и, как говорит его жизнеописатель: "не отреваше никого же, ни стара, ни млада, ни богата, ни убога". Однако приходящий должен был сначала ходить в мирской одежде, присматриваться к монастырским порядкам и исполнять без роптания все черные работы. Затем, по усмотрению игумена, он облекался в простую рясу и камилавку и, не произнося еще обетов иночества, должен был нести трехлетнее испытание или послушание под руководством избранного старца, чтобы он мог испытать свои силы и вполне сознательно произнести обет.

И хотя Обитель уже не нуждалась теперь, как раньше, но Преподобный был все так же скуден в одежде и житии своем, так же равнодушен к почету и отличиям, . таким и остался до самой смерти. Но все это было в нем естественно, ничем не подчеркнуто, подвиг свой он нес, просто, ибо иначе и не мог бы. В этой естественности и простоте следует, прежде всего, искать печать избранности.

Существует рассказ Епифания со слов старцев-очеридцев: "Преподобный носил сермяжную ткань из простой овечьей шерсти, да при том такую ветхую, которую, как негодную, другие отказывались носить. Чаще всего шил одежду сам. Однажды не случилось хорошего сукна в обители, была лишь одна половинка гнилая, пестрая и плохо сотканная. Никто из братии не хотел ею пользоваться. Один передавал другому, и так обошла она до семи человек. Но Преподобный Сергий взял ее, скроил из нее рясу и не хотел уже расставаться".

Тот же Епифаний при этом добавляет: "яко и не познатися ему, худости ради риз его". И приводит следующий случай. Многие приходили издалека, чтобы взглянуть на Преподобного. Пожелал видеть его и один простой землепашец. При входе в монастырскую ограду стал спрашивать братию ­как бы повидать их славного игумена? Преподобный же тем временем трудился в огороде, копая заступом землю под овощи.

"Подожди немного, пока выйдет", -отвечали иноки. Крестьянин заглянул в огород через щель забора и увидел старца в заплатанной рясе, трудившегося над грядкою. Не поверил он, что этот скромный старец и,

есть тот Сергий, к которому он шел. И опять стал приставать к братии, требуя, чтобы ему показали игумена.

"Я издалека пришел сюда, чтобы повидать его, у меня до него дело есть".

"Мы уже указали тебе игумена,-ответили иноки.- Если не веришь, спроси его самого".

- Крестьянин решил подождать у калитки. Когда Пренодобный вышел, иноки сказали крестьянину: "Вот он и есть, кого тебе нужно". Посетитель отвернулся в огорчении. "Я пришел издалека посмотреть на пророка, а вы мне сироту указываете. Никакой не вижу в нем чести, величества и славы. Ни одежд красивых и многоцветных, ни отроков, предстоящих ему... но все худое, все нищенской, все сиротское. Не до того я еще неразумен, чтобы мне принять сего бедняка за именитого Сергия".

Иноки обиделись, и только присутствие Преподобного помешало им выгнать его. Но Сергий сам пошел навстречу, поклонился ему до земли, поцеловал и повел за трапезу. Крестьянин высказал ему свою печаль - не пришлось видеть игумена.

"Не скорби, брате,- утешил его Преподобный.- Бог так милостив к месту сему, что никто отсюда не уходит печальным. И тебе Он скоро покажет, кого ищешь".

В это время в Обитель прибыл князь со свитою бояр. Преподобный встал навстречу ему. Прибывшие оттолкнули крестьянина и от князя, и от игумена. Князь земно поклонился Святому. Тот поцеловал его и благословил, потом оба сели, а все остальные "почтительно стояли кругом".

Крестьянин протискивался и, обходя кругом, все старался рассмотреть ­где же Сергий? Наконец, снова спросил: "Кто же этот чернец, что сидит по правую руку от князя?"

Инок с упреком сказал ему: "Разве ты пришлец здесь, что досель не слыхал об отце нашем Сергии?"

Только тогда понял крестьянин свою ошибку. И по отъезде князя бросился к ногам Преподобного, прося прощения.

Сергий же утешил его, сказав: "Не скорби, чадо, ты один справедливо рассудил обо мне". И побеседовав с ним, отпустил с благословением. Но простодушный землепашец до того был побежден кротостью великого Старца, что вскоре снова прибыл в Обитель, чтобы уже остаться в ней, и принял монашество. Так простота и великая благодать Преподобного действовали сильнее всякого великолепия.

Конечно, путь Преподобного не мог не быть отмеченным так называемыми "чудесами". Ведь чудо есть знамение великого общения с Силами Высшими, с Иерархией Света. Потому кому же, как не Преподобному, должны были быть открыты они. От детства лежала на нем печать избранничества, и в зрелые годы, когда он укрепился и достиг равновесия духовных сил, общение это проявилось многими чудесами, которые не все дошли до нас, ибо не все были записаны. Так мы знаем о чуде с источником, и вторым чудом было исцеление, по некоторым же сведениям, воскрешение ребенка.

К этому времени слава о нем, как о Святом, разнеслась далеко, и о дальних сторон приходили к нему с поклонением, за светом, и, главным образом, со всеми бедами. И Преподобный в своем любвеобильном сердце находил нужное слово для каждого. Епифаний передает, как один человек, живший в окрестностях Троицкой Обители, имел единственного сына и тот тяжко занемог. Отец, исполненный веры, понес его к Преподобному. Но пока он изливал свои мольбы и Сергий готовился совершить молитву, отрок в жестоком припадке умер. Отец впал в отчаяние и даже стал