Знамя Победы - [23]
Какими судьбами и когда они оказались в нашей деревне – не знаю. Помню их пышущий зеленью огород.
Помню их маленький ухоженный домик. Помню их – подвижных, улыбчивых и добрых, добрых-добрых.
Мы, ребятишки, как и все взрослые, обращаясь к ним, всегда растягивали их имена. Видимо, нам, как и взрослым, казалось, что при этом мы говорим на китайский манер:
– Дедушка Ми-ша, бабушка Ма-ша…
– Дедушка Ми-ша, бабушка Ма-ша, я есть хочу, есть хочу! – кричал у их калитки какой-нибудь голодный, босоногий карапуз.
И добрые старики выносили ему все, что могли, – последние кусочки хлеба, вареную свеклу, морковь и чаще всего – картошку – крупную, рассыпчатую, очень вкусную картошку. Убегал, насытившись, один – у калитки появлялся второй, уходил второй – будто из-под земли вырастал, возникал третий…
Дедушка Ми-ша, бабушка Ма-ша…
О том, что дедушка Ми-ша и бабушка Ма-ша сами постоянно голодали, недоедали, особенно зимой, не догадывались ни мы, ни даже наверняка взрослые. Ведь добрые старики не делали никаких запасов и все, что выращивали, раздавали голодающим односельчанам.
Мы никогда не задумывались над тем, как и что едят они сами, как не задумывались и о том, откуда у этих стареньких китайцев русские имена, ведь должны же были у них обязательно быть свои, настоящие – китайские.
На темных, отливающих позолотой лицах не проступала голодная бледность. В узких, всегда как бы смеющихся глазах был не заметен лихорадочный блеск. Ласковые, добрые улыбки омывали, прогоняли с лиц болезненные гримасы.
Умерли дедушка Ми-ша и бабушка Ма-ша сразу после окончания войны, в один из самых радостных для нас дней.
В тот день впервые за последние годы в колхозе отоварили трудодни. На каждый трудодень выдали по нескольку граммов пшеницы. В деревне враз задымили печные трубы. Изголодавшиеся люди жарили и парили пшеницу.
А на другой день из дома в дом черной птицей запорхала страшная весть:
– Умер конюх Вася Иванов!
– Умерли двое ребятишек Сосновских!
– Умерли дедушка Ми-ша и бабушка Ма-ша!
Что явилось причиной их смерти? На этот вопрос в разные годы разные люди отвечали по-разному. Кто-то говорил, что это с голодухи. Не утерпев, наелись недоваренной пшеницы… Кто-то утверждал, оглядываясь и понижая голос до шепота, что пшеница, выданная на трудодни, была из старых, еще довоенных неприкосновенных запасов и ее, чтобы уберечь от разных грызунов, ежегодно многократно протравливали разными ядами…
Дедушку Ми-шу и бабушку Ма-шу похоронили на нашем изрядно разросшемся за войну кладбище. На могиле, не задумываясь о том, какой они веры, поставили крест, а на кресте укрепили фанерку с надписью: «Миша и Маша, добрые люди». «Добрые люди» – вместо фамилии, а имена Миша и Маша написали без черточек, по-русски – Миша и Маша.
Знамя Победы
Школьный учебный год перевалил на вторую половину. Я учился в первом классе, и у меня была 95-процентная возможность закончить его круглым отличником.
Увы, стопроцентной вероятности мешали те самые недостающие пять процентов. Означали они полное отсутствие у меня способностей к рисованию. Чуть ли не с первых дней учебы уроки рисования превратились для меня в самые тяжелые, самые нелюбимые, самые нежеланные.
Карандаши никак не подчинялись моим пальцам.
«Точка, точка, огуречик – вот и вышел человечек» – прибаутка, известная школьникам всех времен, для меня звучит дразнилкой и сегодня. Точки у меня еще походили на точки. А вот огуречик уже не получался – походил на какой-то замысловатый по форме плод неизвестного науке растения.
Я не мог нарисовать ни самую простейшую рожицу – «точка, точка, запятая – вышла рожица кривая», – ни пририсовать к ней простейшие палочки-растопырочки – ручки и ножки. Короче говоря, я не мог нарисовать ни человечка, ни зверя, ни птицу, ни цветок, ни листок – ничего!
– Вася, – вздыхала моя первая, моя любимая учительница Надежда Ивановна Смотрина. – Что делать, Вася? Ну постарайся, пожалуйста, постарайся – нарисуй что хочешь, что можешь… Я так хочу, чтобы ты закончил первый класс круглым отличником! Вон посмотри, как хорошо рисуют другие ребята.
Другие ребята действительно рисовали хорошо, очень хорошо.
Притом каждый из моих одноклассников-живописцев уже успел найти свою тему. Например, мой сосед по парте Сережка Пирогов отлично рисовал танки. И на каждой странице его тетради по рисованию гремели гусеницами и плевались снопами огня советские и немецкие танки.
Советские танки Сережки, как и положено, были очень красивыми – зелеными, с большими красными звездами на крутобоких башнях. Немецкие, как и положено, корявые, черные, заляпанные похожими на пауков свастиками. Советские танки, как и положено, метко стреляли. Немецкие, как и положено, ярко горели.
И почти на каждой странице – моя недостижимая мечта – «См. 5», «См.», означающее «Смотрела», мы расшифровывали как подпись Надежды Ивановны – «Смотрина». При такой расшифровке «См. 5» выглядело еще более солидно. Надежда Ивановна была строгой и скупой на хорошие и отличные отметки. И если уж она, как нам казалось, визировала отметку своей подписью – отметка становилась дважды твердой и безоговорочной.
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
В жизни все перемешано: любовь и разлука идут рука об руку, и никогда не знаешь, за каким поворотом ты встретишь одну из этих верных подруг. Жизнь Лизы клонится к закату — позади замужество без страстей и фейерверков. Жизнь Кати еще на восходе, но тоже вот-вот перегорит. Эти две такие разные женщины даже не подозревают, что однажды их судьбы объединит один мужчина. Неприметный, без особых талантов бизнесмен Сергей Сергеевич. На какое ребро встанет любовный треугольник и треугольник ли это?
Чувственная история о молодой девушке с приобретенным мучительным даром эмпатии. Непрошеный гость ворвется в её жизнь, изменяя всё и разрушая маленький мирок девушки. Кем станет для нее этот мужчина — спасением или погибелью? Была их встреча случайной иль, может, подстроена самой судьбой, дабы исцелить их израненные души? Счастливыми они станут, если не будут бежать от самих себя и не побоятся чувствовать…
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.