Знамя, 2008 № 08 - [52]

Дед наконец спросил, придя в себя первым:

- Ну и ладно. Что ты там делаешь?

Стоя с Олежкой рядом, я хорошо слышал далекого деда - его мирный, спокойный, я бы даже сказал, сыто-спокойный, подмосковно-дачный голос.

- Воюю.

- А-а… В окопе, что ли?

- Не. На складе сейчас…

Дед, подумав, высказался:

- Ну и мудак.

- Почему?

- Ну, а баба? А девчонка у тебя есть?

Разговор, похоже, стремительно становился интимным, и я отошел на пару шагов.

Однако еще с минуту невыразительно в трубку помычав, Олежка уже дал отбой. Дед его ошеломил… Старый козел! И не подумал сказать солдату что-нибудь родственное… Сказал, что, пока пацаны воюют на складах, они, старые козлы, перетрахают девчонок.

- Живой у тебя дедок! - я засмеялся.

Трубку взял Алик, но вот его-то память как раз подвела. Он, вроде бы, знал номер. Он тыкал пальцем в цифры… Он, сколько мог, тыкал… Сердился. Вдруг шипел на случайный чей-то голос: “Да заткнись же!.. Брось трубку, кретин!.. Не тебе звоню!”. Алик снова и снова пробегал пальцем по цифрам. Уже ощупью ища полузабытый номер… “Мама?! - спрашивал.- Мама?!.”

Он вдруг замер. Смотрел на трубку. Весь сокрушенный… Он словно знал, что чудо не для нас. Вот оно, в его руках, чужое чудо… Я вдруг подумал, что он шмякнет мою трубку о пол. Мне не понравились его глаза. Они наливались белым цветом.

Я протянул руку, а он не отдавал.

- Рядовой Евский!

Я грозно рявкнул. И сам, шагнув ближе, забрал трубку из его оцепеневшей руки.

Я сразу свернул на складскую дорожку. Контузики шли следом за мной.

- Подумайте все же о кухне, - сказал я пацанам.

И прибавил ходу.

Возник у ворот Крамаренко:

- Александр Сергеич! Сейчас Гусарцев подрулит!.. Звонил!

- Иду, иду! - крикнул я.

Я шел резво, шел, ускоряясь. Но оглянулся… Бог мой! Лучше б я этого не делал… Какие они жалкие. Согнутый, сгорбленный, как червячок, Алик… И Олежка не краше - длинный, но сложивший плечи, ссутулившийся.

Сердце у меня сжалось. Вблизи они иной раз раздражали. Скажем, своей неопрятностью… Но издали… Не надо бы мне оглядываться. Надо бы о чем-то далеком и постороннем. О небе и о Млечном пути?.. Как только я видел их издали, меня прихватывало жалостью. Словно бы сердце реагировало на некий новый медикамент… У меня не мягкое сердце. Ничуть! Оно, и когда надо, необязательно сожмется.

Я вышел за складские ворота. Ага!.. Грузовые с бензином и сопровождающие их БТРы отбыли… Никого.

Глаз хочет пустоты. (Если долго шастаешь по складам, глазу надоедают предметы.) И когда здесь, за воротами, машин нет, сразу открывается даль. Незаполненное пространство. Глаз хочет, жаждет бесконечности. Или хотя бы легкой полупрозрачной пыли. За которой бесконечность от тебя скрылась, но не совсем… Играет в прятки.

Так!.. Вот и Гусарцев подрулил. На своем шустром джипе. Ах как он подрулил! Как все штабные!.. Конь, а не машина. Конечно, никаких реальных джипов здесь, в Чечне, нет. “ГАЗ-69”, старенькие армейские козлики, которых в воюющей Чечне полным-полно… и которых горделиво все называют джипами.

Притормаживая, Гусарцев зычно мне кричит - вторая колонна сегодня формироваться не будет… Ни сегодня, Саша, ни завтра!.. Причин он не знает! И позвонить он не мог. (Такое не говорится по телефону.)

Стал, продолжая кричать мне лихо и молодецки:

- Саша, едем!.. В штабе разнарядка будет на час раньше.

- Возьму машину.

- Зачем!.. Хватит моей!.. Я тоже буду возвращаться.

Коля Гусарцев вынул платок и отер пот с лица. Трудяга. Трудовой пот… Остыть!.. Он только за этим и вылез из машины. Постоять на ветру… С платком в руках.

Через минуту-две мы уже выехали. (Я успел смотаться на склады за кой-какими бумагами. Оставил распоряжения Крамаренке.)

Колонны не будет, это огорчало. Дожили… Совсем, что ли, некому вести караваны?.. Бочку с солярой, и ту хорошему человеку не подбросить! Нет движения - нет жизни… Огорчал даже пустяк, вроде того, что не постою, не покайфую на выезде боевой колонны. Не увижу пыль за уходящими машинами. И летящих выше колонны диких гусей.

Коля подтвердил: чичи в эти дни развоевались. Чичи всюду. Они лезут к связистам, проникают в нашу шифровку. А перешифровка - это тихий дурдом!.. Скоро чичи будут знать все - кому и что. И какой дорогой повезут со складов.

Коля болтал, но Коля все еще не сказал мне о продаже тех автоматов чеченцам. Про утопленный мой уазик, набитый обломками рельс… Ни слова… Не сказал, но сказать, похоже, хотел. Он, кажется, подготавливал меня. Возможно, проданные под молчок автоматы уже не давали ему сладко спать.

- В Старопромысловском районе, Саша, выгорел склад. С оружием по большей части… Выносят там все спешно и запросто, давай-давай.

- И что?

- Не взять ли нам тоже часть?

Я не откликнулся никак. Дорожный разговор, если нас двое, самый уравновешенный.

Но следом же Коля завел речь о продаже оружия неким “тихим” чеченцам с гор. “Тихие” - это как бы ничьи, то есть нейтральные. Может, они даже за нас… И потому продажа им - не обязательно криминал.

- Но, скорее всего, это завтрашние боевики.

- Да какое наше дело, Саша!

Похоже, он хотел от меня получить хотя бы общее, приблизительное согласие.

- Ты, Саша, сам говорил - бизнес, если он серьезный, сам собой норовит расшириться… И значит, нам надо пробовать. Разве нет?