Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера, 1939-1945 - [8]

«Мы обсуждали опасности, которыми чреваты подобные вещи… Я по опыту знаю, что значит лежать с кем-то в одной постели, чувствовать рядом крепкое горячее тело… Возбуждаешься так, что с трудом сохраняешь способность мыслить здраво. Девушки заходят так далеко, что перестают отдавать себе отчет в том, что делают, и ты тоже начинаешь испытывать жгучее, бессознательное желание удовлетворить могучий зов природы. Вот почему это так опасно и для мужчины, ибо требует развитого чувства ответственности. Девушки практически не имеют силы воли, поэтому мужчина мог бы сделать с ними все, что угодно, если бы ему не приходилось бороться с собой».

Другой бедой было отсутствие денег. Гиммлера все сильнее тяготила финансовая зависимость от семьи, хотя он и научился довольствоваться получаемым от отца небольшим содержанием, строжайше ограничивая свои и без того небольшие расходы на одежду и питание. Сохранившиеся письма к родителям наглядно показывают, как скрупулезно он учитывал все мелочи, до последнего пфеннига рассчитывая суммы, необходимые на еду или починку платья и обуви. При этом его письма изобилуют выражениями любви и почтения:

«Ваша милая открытка ко дню рождения…»; «Галстук снова нужно штопать с левой стороны…»; «К сожалению, дорогие родители, я вынужден попросить у вас денег: у меня осталось только двадцать пять марок из последней сотни, которая включала и ежемесячные тридцать…»; «Я никогда не ношу на работе белые рубашки, поэтому мои вещи хорошо сохраняются…»; «Галстук в горошек, который я получил на Рождество, порвался в нескольких местах…»; «Сердечный привет и поцелуи».

Характер этого человека ярко раскрывается во всем, что он пишет; не менее выпукло характеризует Гиммлера и то обстоятельство, что его письма (как и многое другое, относящееся к тому периоду, – квитанции, списки, черновики, корешки билетов и так далее) уцелели, даже несмотря на постигшую Германию катастрофу.

Приверженность правилам была его второй натурой. Пятого ноября 1921 года Гиммлер, взяв напрокат траурный фрак, посещает похороны Людвига II Баварского; спустя несколько недель он наносит формальный визит вдовствующей королеве, матери своего крестного отца; 18 января 1922 года он присутствует на церемонии студентов-националистов, посвященной очередной годовщине основания Германской империи. Неделей позже, 26 января, Гиммлер посещает собрание стрелкового клуба в Мюнхене, где знакомится с капитаном Эрнстом Ремом, который, как он отмечает в своем дневнике, «держался весьма дружелюбно». «Рем относится к большевизму крайне отрицательно», – лаконично добавляет Гиммлер.

В то время Эрнст Рем, который был на тринадцать лет старше Гиммлера, еще служил в армии. Благодаря его влиянию Гиммлер стал проявлять все больший интерес к вопросам политической жизни. Вместе со своим старшим братом Гебхардтом Гиммлер вступил в возглавляемый Ремом местный националистический корпус «Имперское военное знамя» («Reichskriegsflagge») – полувоенную организацию, которая в ноябре 1923 года объединилась с Гитлером для участия в мюнхенском путче.

Пятого августа 1922 года Гиммлер окончил университет. Программа его обучения в Высшей технической школе включала химию и науку об удобрениях, а также селекцию, то есть выведение новых разновидностей растений и сельскохозяйственных культур. Ему сразу же удалось устроиться лаборантом в некую фирму в Шляйсхайме, специализировавшуюся на производстве удобрений. Шляйсхайм находится милях в пятнадцати от Мюнхена, следовательно, Гиммлер не утратил контакта с городом, где Гитлер в это время пропагандировал свою разновидность национализма и уже создал национал– социалистическую партию. Гиммлер, разумеется, не мог не слышать о Гитлере и о той политической активности, которую последний развернул в Мюнхене, однако первая из сохранившихся дневниковых записей, касающихся этого предмета, была сделана им только в феврале 1924 года – спустя пять месяцев после путча. Это объясняется тем, что из множества соперничающих или параллельных националистических группировок, существовавших в то время, Гиммлер, как и Геббельс, присоединился к той, которая подпала под растущее влияние Гитлера, далеко не сразу.

Гиммлер, однако, уже тогда активно культивировал антисемитизм – чувство, достаточно распространенное среди правых католических националистов юга Германии. С 1922 года антиеврейские мотивы звучат в дневнике Гиммлера все сильнее, хотя он и делает некоторое исключение для некоей молодой танцовщицы – австрийской еврейки, с которой познакомился в ночном клубе, куда, после долгих уговоров, привел Гиммлера один из его друзей по имени Альфонс. Как бы оправдываясь, Гиммлер пишет по этому поводу: «В ее поведении не было ничего еврейского, насколько я мог судить. Я даже сделал несколько замечаний насчет евреев, абсолютно не подозревая, что она – одна из них». Впрочем, к своей новой знакомой он был сентиментально-снисходителен; она была довольно хорошенькой и к тому же приятно шокировала его признанием, что не является «невинной». Значительно менее снисходительно Гиммлер относится к своему соученику по школе и университету Вольфгангу Хальгартену