Знаменитые авантюристы - [120]

Катерина, находившаяся под домашним арестом, заявляла донимавшим ее журналистам, что близка к безумию, грозила покончить с собой.

Дело Радзвилл

Не менее обеспокоен за свое реноме был и Родс, к тому времени возвратившийся из Шотландии в Лондон. Он принял решение немедленно отправиться в Кейптаун, чтобы лично пресечь разраставшийся, как снежный ком, скандал. Его отговаривали: погода на юге Африки в этот период была убийственной для его и без того больного сердца — стояло изнуряющее жаркое лето. Но Родс был неумолим. «Вопрос не в деньгах, — говорил он в оправдание своего намерения, — и никакой риск не заставит меня отказаться от желания отмыться от тех грязных пятен, которые связывают мою личность с этой женщиной». Он должен ехать, твердил Родс, чтобы защитить свою честь, а сделать это можно, лишь сорвав маску с княгини… Ясно, что Родс был информирован о том, что происходило в его отсутствие в Кейптауне. Его держали в курсе дела по крайней мере двое — Хоуксли и Мичел. Возникает мысль, что из своего далека он направлял действия против Катерины, добиваясь выдачи ею имеющихся у нее бумаг. Впрочем, это было сказано и на суде. «Мы действовали от имени Родса», — заявили замешанные в деле адвокаты, а также чета Шольцев. Было доказано, например, что миссис Шольц переписывалась в то время с Родсом. Выяснилось, что и Милнер по его указанию предпринял попытку через полицейского из секретного отдела добыть у княгини эти злосчастные бумаги. Но самым странным, если не загадочным, было участие во всем этом Бернарда и его клиента Лоува. Каким образом оба они появились на сцене? И тут вновь возникает вопрос о личности этого Лоува. В суде он не появился ни разу, его профессия не была ни разу названа, с княгиней он общался только через адвоката и вообще был таинственной фигурой. Лишь однажды адвокат упомянул его имя — Том, довольно распространенное в Южной Африке. На самом деле речь шла о «выдающемся члене парламента и гражданине полуострова Кейп» Томе Лоуве, выступившем, как ни странно, в роли заимодавца. Объяснить это можно только одним: Том Лоув был старым другом Сесиля Родса и преданным его сторонником и соратником. Они знали друг друга многие годы. Так что вполне можно предположить, что Лоув действовал по поручению своего старого друга Родса. И деньги за вексель на две тысячи фунтов были авансированы княгине самим Родсом. Пожелай Родс, все дело было бы ликвидировано в один миг. Сплетен и газетной шумихи он никогда не боялся. Видимо, опасался чего-то другого, надо думать, тех самых документов, которыми угрожала Катерина. Когда же стало ясно, что она не намерена с ними расставаться, решили вскрыть махинации этой женщины, представить ее как злостную мошенницу, ловко подделавшую подпись под векселями, скопировав ее с той самой большой фотографии Родса, которую в свое время купила. А это означало, что она могла подделать и любой другой документ, например письма, ради того, чтобы скомпрометировать свою жертву.

Разоблачить ее махинации, доказать, что она шантажирует его, Родс мог только на суде. Вот почему он решил отправиться в Кейптаун, несмотря на предостережение врачей. Как азартный игрок, он ставил на карту собственную жизнь только ради того, чтобы заставить замолчать эту зловредную «старуху княгиню», как презрительно он ее называл.

Пока Родс плыл в январе 1902 года в Кейптаун, Катерина не теряла времени даром. Она усиленно распространяла слухи о том, что готова представить на суде компрометирующие Родса документы. Ей удалось подогреть общественный интерес к предстоящему процессу. Все с нетерпением ожидали, что же содержат эти ее таинственные бумаги. Уж не окажется ли этот святоша и женоненавистник Родс сладострастным селадоном, а то и того хуже — развратником, и маска с него наконец будет сброшена.

Однако публика, собравшаяся в зале суда в начале февраля, была разочарована. Скандала не получилось. Родс достойно ответил на вопросы судьи, категорически отрицая причастность к фальшивым векселям, признав, впрочем, что подделаны они весьма искусно. Ничего не сказал он и такого, что позволило бы заподозрить его в близких отношениях с княгиней. Все с разочарованием убедились, что никакой романтической интриги не было, просто заурядная авантюристка пыталась различными способами соблазнить богатого холостяка.

Что касается переписки Родса с княгиней, то это случалось очень редко и письма не содержали ничего серьезного. Опровергнуть это заявление Катерина Радзивилл не могла, поскольку на суд не явилась и никаких компрометирующих бумаг в зале суда не фигурировало.

Зато Родс был вполне удовлетворен. Дело обернулось для него лучше, чем он предполагал. Главное было достигнуто — все документы, представленные княгиней Радзивилл и подписанные его именем, признали «абсолютными подделками». Теперь все зависело от Родса — подаст ли он в суд, обвиняя княгиню в совершении преступления. Родс предпочел не делать этого.

Казалось, и Катерина должна быть довольна — все обошлось и можно покинуть Кейптаун. Как ни странно, она избрала иное — продолжение борьбы. Явно ее снедало чувство мести. И первый удар она нанесла Шольцу.