Знакомьтесь: Жюль Верн! - [6]

Работая над «Таинственным островом», Жюль Верн изучал на заводах технологию производства различных химикатов, которую применяет в более скромных масштабах инженер Сайрес Смит на острове Линкольн. В процессе работы над «Черной Индией» писатель отправился в Анзен (на севере Франции) и 3 ноября 1876 года спустился в угольную шахту, откуда вынес необходимые наблюдения о труде шахтеров и добыче минерального топлива. Когда для очередного романа требовались конкретные факты, Жюль Верн, подобно Эмилю Золя, добросовестно изучал материал, не довольствуясь книжными источниками.

В затруднительных случаях Жюль Верн консультировался с учеными. Математические обоснования лунной дилогии помог ему выполнить Анри Гарсе. Инженер Бадуро произвел необходимые вычисления, показывающие, в чем заключалась ошибка математика Мастона, который, как известно, попытался «выпрямить» земную ось, и эта работа Бадуро была напечатана под его именем в качестве математического приложения к роману «Вверх дном». И подобно тому, как энтузиаст еще не родившейся авиации Надар навел писателя на мысль сделать космический снаряд обитаемым и сам очутился среди участников лунного перелета под именем-анаграммой Ардан, гак и Бадуро под именем Альсида Пьердэ выведен в романс «Вверх дном».

6

Герою романа «Путешествие к центру Земли» (1864) профессору Лиденброку принадлежит изречение: «Все чудеса природы, как бы необыкновенны они ни были, всегда объяснялись физическими затонами». Это произведение было откликом на очередную научную сенсацию. Французские ученые Мильн-Эдвардс и Катрфаж на основании неопровержимых палеонтологических данных доказали, что человек существовал уже и в четвертичном и в третичном периодах, которые принято было называть «допотопными». Тем самым предыстория человечества отодвинулась в глубь времен. Несмотря на сопротивление церкви, «предыстория» быстро получила признание. Жюль Верн, не желая отставать от науки, дополнил переиздание романа тремя новыми главами. Путешественники встречают человека-гиганта («праадамита»), пасущего стада мамонтов на берегах подземной реки. Профессор Лиденброк рассказывает своим спутникам о новейших палеонтологических находках, ссылаясь на Мильн-Эдвардса и Катрфажа.

Книга была переведена на русский язык и особым циркуляром министра внутренних дел П. А. Валуева признана «весьма безнравственной по своей тенденции». Роман «Путешествие к центру Земли» предложено было удалить из ученических и детских библиотек. «Для революционных шестидесятников, — пишет исследовательница детской литературы А. П. Бабушкина, — Дарвин и Жюль Верн были разрушителями поповских взглядов, пропагандистами материалистического мировоззрения. Чтение их формировало душевные качества, делающие юное поколение способным в будущем выдерживать борьбу со злом, с насилием». Так воспринимала творчество Жюля Верна передовая общественность России.

Как же совместить естественнонаучную патетику «Необыкновенных путешествий» с ортодоксальным католицизмом автора, который так старательно подчеркивали все его французские биографы? Одна из самых больших заслуг Жана Жюль-Верна — развенчание и этой легенды. Он внимательно прослеживает на всем протяжении своего труда эволюцию религиозных взглядов писателя, от догматической веры, в которой его воспитал отец, до отказа от церковных обрядов и перехода к деизму, граничащему со стихийным материализмом. «Он остался деистом и продолжал эволюционировать в сторону от религии, сохраняя лишь какие-то основы христианского учения, прежде всего — мораль». Этот вывод подтверждается многочисленными примерами, и все становится на свои места. Вера в благотворные силы науки вытесняла из его сознания бога. Когда Елена Гленарван обратилась к Паганелю с восклицанием: «Да поможет нам бог!» — географ уточнил: «Он нам поможет, мадам, если мы себе сами поможем».

Этцель, близкий но своим взглядам к атеизму, немало способствовал постепенному отходу писателя от ортодоксальной религии. И вместе с тем в вопросах политических издатель проявлял большую осмотрительность, чем его автор, выросший на идеях Сен-Симона и осуждавший любые формы угнетения человека человеком.

Этцеля толкали к осторожности прежде всего цензурные требования. Считаясь с издателем, Жюль Верн нередко шел на уступки, но случалось и так, что долго и упорно сопротивлялся, не желая сдавать позиций. Дискуссию в письмах вызвал, в частности, образ капитана Немо.

Жюль Верн хотел его сделать поляком. Писатель сочувствовал польским повстанцам, участникам революции 1831 и 1863 годов. Репрессии царского правительства против освободительного движения в Польше вызывали его возмущение. В польском вопросе, как истинный республиканец, он был на стороне передовой общественности России, Франции и всего мира, но не мог не посчитаться с мнением издателя, учитывавшего сложность политической ситуации: Александр II относился нейтрально к войнам Наполеона III, а тот сохранял нейтралитет в польском вопросе, хотя и не изгонял из Франции эмигрантов-поляков. К тому же капитан Немо, выступающий в роли мстителя, должен был топить русские корабли и отвечать перед судом совести за гибель людей, в большинстве неповинных в политике царского правительства. В таком варианте боевые действия Немо, не говоря уже о цензурных препятствиях, не вызвали бы безраздельного сочувствия читателей. Но и предложение Этцеля превратить его в героя аболиционистского движения в США, мстящего южанам за гибель жены и детей, показалось Жюлю Верну вовсе не приемлемым: законодательная отмена рабства негров после победы северян в Гражданской войне лишила бы подобные акты мщения первостепенного смысла.