Знак вопроса, 2005 № 01 - [82]

А еще?.. Платон не изобрел будильника, приговаривая: «Ребята, надежды — это сны бодрствующих», — Архит — погремушки, Ктесибий — насоса, сифона и водяного органа. Евполид еще не прорубил тоннелем гору на Самосе, а Гипподам не построил ни одного города с регулярной планировкой, хотя на востоке такие города давно были, и весьма огромные, вроде Вавилона, в котором даже через три дня после падения не все горожане слышали о случившемся. Халдей Берос не изобрел солнечных часов, а ночью не предсказывал судьбу по звездам, и Витрувий Поллион еще не объяснял Августу: «Машина есть система связанных между собой частей, обладающая наибольшей мощностью для передвижения тяжестей».

Полигнот еще не нарисовал ни одной картины, Галат не изобразил, как Гомера рвет, а остальные поэты (в том числе и нынешние) подставляют ладони ковшиком. Мирон не создал «Дискобола», Поликлет не изваял «Копьеносца» и двух статуй на один сюжет: одну для себя, а другую — в угоду каждому афинянину, — Скопас — «Менаду», Лисипп — «Апоксиомена», а Поликлет отделкой мрамора не «превзошел сам себя». И даже Иктин и Калликрат не построили Парфенона на серебро с Лаврийских рудников, потому что не родились.

Еще Клисфен не ввел в Афинах остракизм и первым не был к нему приговорен, а Исократ не сказал, что Афины — вроде гетеры: все готовы восхищаться и пользоваться ею, но нет такого дурака, который бы на ней женился. Хотя такой дурак в лице Перикла давно нашелся и даже успел умереть, когда Исократу было шесть лет.

Путешественник Геродот еще не думал писать «Историю», и историк Фукидид тоже не думал писать, но свою; Ксенофонт не знал, что станет лаконофилом, совершив анабасис; и Плутарх не подозревал у себя литературных задатков, равно как и Полибий не догадывался, что всю жизнь проведет в Риме и надоумит Сципиона Африканского разрушить Карфаген.

Только-только должен был появиться в Милете Фалес и сделать самый крупный гешефт в истории античной философии, вовремя взяв в аренду все маслодавильни в радиусе ста километров и под урожай отдав на откуп, причем сделав это из спортивного интереса: дескать, и я могу зарабатывать большие деньги, но без денег мне спокойней думается.

Еще Солону не приходилось притворяться сумасшедшим, чтоб доказывать согражданам очевидные и полезные вещи; еще Анахарсис пил молоко кобылиц и не помышлял о пьяной карьере философа; еще Сократ Софронискович не убегал из дома от злой Ксантиппы, выводившей его из оцепенения ушатом воды; еще Платон, он же Аристокл, не гулял в садах Академа и не морочил людям голову сказками про Атлантиду, и юный Хлыщ Аристотель не напяливал на каждый палец по три перстня и не обижал старика Платона изощренной бранью.

Еще не писали стихов Феогнид и Архилох, Алкей и Сапфо, Пиндар и Вакхилид. Не было и в помине ни одной трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида, ни одной комедии Аристофана и Менандра, ни одной басни Эзопа, ни одной речи Диона Хризостома Даже трагика Фриииха не успели приговорить к изгнанию из Афин за «Взятие Милета», потому что во время премьеры все зрители разрыдались, и Праксилла, поэтесса из Сикиона, еще не вывела в песнях Адониса, у которого умершие спрашивали: «Что было для тебя самым прекрасным на земле?» — а он отвечал со вздохом: «Смоквы и яблоки», — откуда и родилась поговорка: «Глупее, чем Адонису Праксиллы». Впрочем, не было и двух других дураков: Кикилиона, пытавшегося считать морские волны, и Саннариона, искавшего лестницу в бутылочке для благовоний. И афинянин Диотим еще не был прозван Воронкой, которую для удобства вставлял в рот, когда выпивал амфору без отрыва, и легендарный гурман Филоксен не сочинил молитвы об удлинении глотки, а на другом конце непознанного света — в Китае — надо было двести лет ждать рождения двух прославленных красавиц — Мао Цян и Си Ши.

Чего еще не могло быть?.. Дарий Гистаспович — военный неудачник — еще не убежал из Скифии, обиженный тем, что сражению с ним номады предпочли охоту на зайцев, и Мильтиад еще не умыл его позором при Марафоне. Александр Филиппович еще не пошел войной на Дария Ш, чтобы отомстить за сожженные Ксерксом Афины, хотя Ксерксу и без него досталось: от Фемистокла — при Саламине, от Павсания — при Платеях, а по возвращении в родную Персию — от подданных, которые прибили его, решив, что с таким «подарком» судьбы на троне и самим недолго протянуть ноги, тем более что «подарок» явно сошел с ума еще в походе: сначала высек море, а потом влюбился в дерево, целый день обнимался с ним и украшал побрякушками. Дарий же III, сраженный Македонским, был до того мирный человек, что целыми днями обстругивал ножичком липовые дощечки. Но и Александр недолго радовался учиненной подлости: Антипатр отравил его водой Стикса, доставленной в копыте мула.

Не было еще Пелопоннесской войны и позора спартанцев на острове Сфактерия, не было афинской экспедиции в Сицилию и истребления флота афинян, не было битвы при Аргинусских островах, при Эгоспотамах, при Левктрах, при Херонее, и римляне еще не разрушили Коринфа, похоронив независимость Греции на две тысячи лет, пока у той же Сфактерии в Наваринской битве — последней для парусного флота — объединенная эскадра Англии, России и Франции из 27 кораблей не вернула демократию на родину, потопив 60 и 66 турецко-египетских кораблей.