Знак волшебства - [13]

Я присоединился к одной из последних телег. Мявку пристроил между мешков. Обозный не возражал. Арпаны рассматривали кошек как представителей сверхъестественной силы и только радовались, когда моя хвостатая оказывала им внимание. Поэтому обозная ящерка не только выделила место, но и соорудила нечто вроде гнезда. Мявка скептически принюхалась, но потом смилостивилась и улеглась. Впрочем, одним глазом она зорко следила за мной, чтобы ненароком от нее не удрал.

Я подбадривающе подмигнул ей. Мявка заморгала, недовольно отвернулась. Видимо, решила, что дразнюсь. Пришлось примирительно ее погладить по шерстке.

Кошечка решила не сдаваться, показывая глубину своего гнева, презрительно фыркнула. Но я продолжал ее поглаживать и она уступила, вытянулась во весь рост, мордашка ее приняла умильный вид. Все-таки эти маленькие кошачьи слишком домашние.

– Послушайте, господин, – отвлек меня Арман. – Местные стражники предупредили меня, что на торговом тракте неспокойно. Оркские мародеры и мобилизованные крестьяне, дезертировавшие из королевской армии, прячутся в лесу и грабят проходящие обозы. Я вас прошу быть повнимательней и прикрывать хвост обоза. А то на возниц я не надеюсь.

Арман показал зубы в широкой улыбке. В свое время арпаны были передовым звеном в развитии разумных существ. Но оказались эволюционным тупиком и теперь являлись самым отстающим и самым слабым народом. Жизнь научила их пониманию, что любое сопротивление оканчивается беспощадным избиением. И поэтому стандартная реакция арпанов заключалась в бегстве. Даже при численном перевесе, как говорил болтливый Серог, эти трусы драпают изо всех сил.

– Хорошо, Арман.

Можно подумать, у меня был другой вариант. Если обоз разгромят, а Армана убьют, куда я денусь, раб без копейки, то есть без медяка и без документов. Тоже в дезертиры подаваться?

Обоз растянулся по дороге. Мявка беззастенчиво уснула, заставив меня испытать чувство зависти. Ей-то не надо идти. Дорога была в общем-то неплохой, но изнеженному человеку ХХI века многочасовые переходу были в новинку и я уже представлял себя к вечеру утомленным, с разбитыми в кровь ногами, с мозолями и ссадинами. Даже с учетом того, что тело мне досталось тренированное, но чисто психологически вчера я быстро уставал.

С утра было немного холодновато. Но затем поднялось солнце – олицетворение местного верховного бога Солнцеликого. У такого старого циничного атеиста, как я, существование бога вызывало большой скепсис. Скорее, я поверю в инопланетян. Но показанное вчера волшебство, в ограниченных масштабах и, как мне стало ясно, будет показано еще, заставляло проявлять осторожность. Этот мир был наполнен магией. А магия и боги легко становились синонимами. И вообще, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом.

К обеду мы прошли несколько километров, или даций, как здесь именовались меры длины. Метров пятьсот, по моим подсчетам. Тяжело груженный обоз шел медленно. Местные першероны, хотя и были сильными, но очень медлительными, наподобие украинских волов. Без всякого труда можно было обойти повозку, пока кони сделают пару шагов.

Проблема была только в том, что «двигатели» были неутомимы и двигались непрерывно, а я мог «проскакать» пару даций, а потом выдохнуться.

Правда, к первой остановке в обед силы еще оставались, но пот все же выступил, обещая скорое утомление. Останавливались ненадолго, коней не стали распрягать, загружая себя дополнительными заботами. Обоз просто остановился на лесной поляне, примыкающей к дороге.

Мявка, весь путь проспавшая, требовательно замяукала, требуя для такой труженицы, как она, хорошего обеда. Ее мордочка с такой старательностью изображала собственную значимость, что я не выдержал и рассмеялся.

– Пойдем, малыш, напугаем дядю повара. Глядишь, накормит знак волшебства и его несчастного хозяина.

Я взял ее в руки. Мявку привычно расположилась и вопросительно посмотрела на меня. Понял ли хозяин потребности бедного животного?

Сомнения Мявки я развеял, двинувшись к кухне. Наличие опасности, столь непривычной для моей прежней жизни, заставило постоянно носить мое дерево-железно-кожаное обмундирование. Кошке это не нравилось. Мне тоже. Особенно досаждал щит, заброшенный за спину и непрерывно пихавшей меня то в лопатку, то в позвонок.

К счастью, кухня была рядом. Тивон в поте лица трудился, на скорую руку готовя похлебку. Вечное копченное мясо, коренья и, судя по всему, перловка должны были составить наш обед.

Нам повар обрадовался.

– Господин, госпожа! – обратился он ко мне и к кошке как к разумному существу. – Я оставит с утра немного каши и сейчас покормлю знак волшебства, пока не сварится обед.

От голода Мявка не пропадет. Я поставил ее на землю. И тут она удивила всех, вдруг рванувшись куда-то в сторону, там, где одна из телег была частично разгружена на землю, а Одон ремонтировал снятое колесо. Среди мешков раздался тоненький писк и показалась торжествующая кошка с каким-то животным. Зверюга была размером почти с Мявку и ей пришлось тащить добычу волоком. Наконец, она подтащила его ко мне, положила у ног, села рядом, глядя куда-то вдаль.