Знак Вишну - [23]

Помолвка была назначена в самый сочельник, но в брачные дела вмешалась английская авиабомба. Прекрасный дом Вурцианов рухнул вместе со всеми своими псевдорыцарскими башенками. Корветенкапитан прислал грузовик и трех матросов, чтобы помочь разобрать руины, перевезти спасенные вещи на мост Трех Русалок. Он не спешил приглашать семейство будущего тестя в свой дом, потому что знал уже, какая судьба уготована и пасторскому особняку, и старой кирке, да и всему городу…

В январе сорок пятого командир соединения К вице-адмирал Гейе предложил фон Герну подобрать надежных людей для диверсий в тылу русских войск, которые через неделю-другую — сомнений на этот счет адмирал не испытывал — вступали в Альтхафен.

В окрестностях города размещались три подземных завода — авиамоторный, искусственного каучука и торпедный. Намечалось затопить их водой из моря.

Помимо террористической деятельности, люди Герна должны были препятствовать осушительным работам русских. «Подземные стражи подземных кладов» — так назвал альтхафенских «вишнуитов» вице-адмирал Гейе.

Фон Герн выбрал себе в первую очередь обер-лейтенантов Кесселя и Грюнбаха. Оба в знак преданности шефу вытатуировали себе под левым предплечьем вишнуистский символ. Кроме них, корветенкапитан зачислил в группу четырех добровольцев — боевых пловцов из дивизиона «людей-лягушек». Ульрих и здесь постарался сохранить везучее число «семь».

Специальная инженерная рота целый месяц приспосабливала городские подземные коммуникации для действий будущих «вервольфов». Саперы соединяли цехи подземных заводов с системами средневековых альхафенских водостоков, тоннели водостоков — с коридорами кабельных трасс, коридоры — с дренажной и канализационной сетями, с подвалами отдельных зданий.

Старая поговорка «Альтхафен под Альтхафеном» приобрела почти буквальный смысл. «Вервольф» мог спуститься в дренажный колодец где-нибудь в порту и выйти на другом конце города из вентиляционной отдушины котельной вокзала или выбраться в центре города из бомбоубежища, появиться в любом ином месте, помеченном на подробнейшей и закодированной схеме. В переплетении подземных дорог бетонными перемычками была выгорожена так называемая «цитадель», в которой размещались два спальных бокса, радиобокс, основное хранилище боеприпасов, взрывчатки, продуктов и баллонов с кислородом для подводных дыхательных аппаратов. Попасть в «цитадель» с поверхности можно было только через три сифонных колодца, устроенных в бассейне бывшего фонтана, в лютеранской кирке и под аркой пешеходного мостика через обводной канал.

Секрет этих тайных лазов Ульрих ставил выше жизни любого из своих «вишнуитов». Не пощадил он и верного Кесселя, с которым вышел из пекла иракских песков. Когда Кессель выскользнул из рук советской контрразведки и ушел через сифонный колодец во дворе комендатуры, альхафенский Вишну недолго решал его судьбу.

Едва обер-лейтенант рассказал, как он спасся, фон Герн забеспокоился — надежно ли закрыт лаз в стволе колодца. Они пошли проверять вдвоем. Кессель, так ничего и не заподозрив, лег на живот и свесился в узкое колено сифона, чтобы нащупать задвижку на глубине полутора метров. Глубокий вдох сырого затхлого воздуха был последним вдохом в его жизни: фон Герн сел ему на ноги и бестрепетно выдержал пять минут конвульсивных рывков полупогруженного тела.

Труп натурального утопленника — без единого следа насильственной смерти — корветенкапитан вытолкнул в колодец и плотно прикрыл маскировочную задвижку. Единственное, что упустил из виду «вервольффюрер», — веревку, которую бедняга Кессель снял с пояса и выбросил по дороге в «цитадель»…

Если о секрете сифонных входов знала добрая дюжина людей, включая и тех, кто их строил, то тайну «аварийного выхода» из альтхафенского подземелья, кроме фон Герна, знал только один человек — главный смотритель мостов и каналов Вурциан. Впрочем, будущий тесть ведал лишь малую часть этой тайны, знай он чуть больше, век его был бы много короче.

Старик Матиас знал толк в катерах. Но если бы его спросили, для чего предназначена красная рукоять под приборной панелью «Линзе», он сказал бы, что это скорее всего ручной стартер, и ошибся.

Шнур, тянувшийся от красной рукояти, шел вовсе не к пусковой головке, а к взрывателю, упрятанному в носу сорокакилограммового заряда. Обычно катер «Линзе» нес в себе добрый центнер прессованного тротила. Но фон Герн посчитал, что в безвыходной ситуации ему хватит и сорока, чтобы без следа исчезнуть из этой бренной жизни. Однако расставаться с ней он пока не собирался.

«Помогай вам бог!»

Еще ни одно дело не разворачивалось на глазах капитана Горнового так стремительно и не упиралось так неожиданно — на полпути — в глухую стену… Едва старшина Жевлынев доложил, что неизвестная немка угнала армейский мотоцикл и, спасаясь от преследования, покончила с собой, капитан тотчас же разыскал дом в переулке Пивных Подвалов. Машину он узнал с первого взгляда — лозоходовский драндулет. Мертвую девушку опознали жильцы, высыпавшие на лестничную площадку, — племянница пастора Цаффа — флейлейн Хайнрот.

На том же мотоцикле Горновой с двумя бойцами подкатил к кирке, осмотрел комнату покойной, а затем храм. Возле сдвинутых скамей Горновой нашел окровавленную пилотку. За отворотом капитан прочел надпись, сделанную химическим карандашом: «с-т Лозоходов. Мытищи — Альтхафен. 1945 г.»