Знак убийцы - [83]
— И это вы называете простым? — спросил лейтенант Вуазен.
— По правде сказать, удивительно, что такой сложный механизм существует в таком элементарном организме. Для креационистов это знак, указывающий на «чудесный» характер мироздания.
— Понятно, — сказал Коммерсон. — Но если бы виды подчинялись естественному отбору, эта жужелица никогда не смогла бы выжить, потому что ей не хватило бы времени создать, этап за этапом, такой процесс защиты, как это утверждает дарвинизм.
Оба его коллеги переглянулись, пораженные его эрудицией. А Питер Осмонд продолжил не смутившись:
— Верно. То, что одно насекомое может производить две жидкости, создающие взрывчатую смесь, но само при этом не взрывается, в глазах креационистов отклонение от нормы, что нельзя объяснить без предположения о Божественном. Но они не имеют никакого понятия о сложности: что бы вы об этом ни думали, лейтенант, эволюция, этап за этапом, защищает себя.
Комиссар Руссель нетерпеливо вмешался:
— Все это очень интересно, но отнюдь не помогает нам определить следующую жертву.
Питер Осмонд начал размышлять вслух:
— Тело Норбера Бюссона было представлено словно насекомое, пришпиленное на витрине…
— Следовало бы узнать, кто в «Мюзеуме» занимается изучением этих насекомых, — сказал отец Маньяни, который выслушал довод Осмонда с величайшим вниманием.
Леопольдина принялась за работу. Через несколько минут она разочарованно помотала головой.
— Никто специально, — сказала она. — Есть один специалист по жужелицам Южной Америки, но он сейчас в Бразилии.
Наступило молчание. Питер Осмонд в раздражении стукнул кулаком:
— Мы идем по ложному пути! На этот раз наш эффективный метод ни к чему не ведет!
Несколько секунд слышалось только тяжелое дыхание шестерых человек. Потом в тишине раздался голос отца Маньяни:
— А если знак — это сама сцена преступления?
— Что вы хотите этим сказать? — спросил комиссар Руссель.
— Что место, где было обнаружено тело Норбера Бюссона, само по себе указывает след. Норбера нашли в зоотеке, среди птиц, а именно — попугаев… Леопольдина, в «Мюзеуме» есть специалист по попугаям?
Леопольдина вошла в различные базы данных на своем компьютере. И со своей обычной оперативностью отыскала ответ.
— Я нашла здесь множество статей по эволюции различных видов попугаев. И все они подписаны Эриком Годовски.
И каждый из присутствующих вспомнил в эту минуту записку, обнаруженную в кабинете Аниты Эльбер: «О. приехал в „Мюзеум“. Предупредить Годовски».
Годовски. Он тоже мог воссоздать логику событий, которые привели к убийству шестерых человек в ужасных условиях. Может быть, он владел, как и Анита Эльбер, неизвестной информацией об убийце. Во всяком случае, одно было ясно: он следующий в списке жертв.
Комиссар Руссель распорядился:
— Коммерсон, Вуазен, быстро в лабораторию Годовски. А к нему домой я направляю патруль.
— Я пойду с ними, — сказал Питер Осмонд. — Леопольдина, тебе удалось разобраться в планах?
— Я восстановила подземные ходы вплоть до зоотеки.
— Прекрасно. Постарайтесь вместе с отцом Маньяни проследить все пути, которые ведут в лабораторию Годовски.
Трое мужчин покинули Большую галерею эволюции, бегом проскочили улицу Бюффон и мгновенно оказались перед мрачным зданием, увитым плющом. Четверо полицейских в форме проследовали за ними.
Лейтенант Вуазен толкнул дверь и не спеша достал из кобуры револьвер. В коридорах стояла полная тишина. Слева дверь лаборатории Годовски была приоткрыта. Неслышным, нетвердым шагом Вуазен подошел к двери и резким движением толкнул ее свободной рукой, выставив вперед оружие.
В лаборатории царил ужасный хаос. Стопки книг и разбитые скелеты птиц валялись на полу, стулья были перевернуты, содержимое мусорной корзины вывернуто. Лейтенанты Вуазен и Коммерсон прошли вперед медленно, словно они боялись увидеть то, что ожидало их за массивным письменным столом. И действительно, густая полоса крови, местами уже свернувшейся, растеклась по полу. Вуазен, побледнев, в шоке опустил руки, едва удерживая тошноту.
Леопольдина показывала линию, петляющую под галереей палеонтологии.
— Это ответвление Бьевр, небольшой речки, которую закрыли в девятнадцатом веке.
— И все это, — уточнил отец Маньяни, ведя пальцем по разветвлениям линий, — все это галереи, которые проходят под Ботаническим садом?
— Да.
Опершись на широкий стол, комиссар Руссель склонился над планами Национального музея, которые он освещал светом настольной лампы.
— Теперь я понимаю, как убийца безнаказанно перемещался. Смотрите, есть выходы вот тут, около галереи ботаники, и тут, рядом с Большой галереей эволюции. Даже здесь, рядом с мусорным рвом. Неподалеку от лаборатории Годовски.
— И здесь, в зверинце, около вивариума, — заметил отец Маньяни.
— Ясно, — сказала Леопольдина, — тот, кто прошел по этим ходам, должен в совершенстве знать «Мюзеум» и его историю. Очень немногие подозревают о существовании этой подземной сети.
— Следовательно, — сделал вывод комиссар Руссель, — он знаком с «Мюзеумом» уже давно. И знает все его секреты.
