Знак Святого - [47]

Саймон закурил очередную сигарету. Так как ему были известны некоторые факты, о которых не знали Роджерс и Хаскинс, то он мог нарисовать более полную картину происходящих событий. И тут его обуяло свойственное ему безрассудство, которое сплошь и рядом было чревато смертельной опасностью, но в то же время приносило удовлетворение. У него в руках был ключ к жизни, и ему хотелось им воспользоваться.

– Единственное, что мне приходит в голову, – ответил Саймон, – так это то, что исчезновение Джилбеков каким-то образом связано с этими событиями. Они были уверены, что я непременно проявлю интерес к этому делу и что я представляю для них реальную опасность. Если они, конечно, вообще принимали меня в расчет. Может быть, они просто искали козла отпущения и, узнав, что я в городе, решили отправить меня в более безопасное для них место. Но исчезновение Джилбеков наверняка имеет отношение ко всей этой истории, поскольку «друг» сначала отправил шерифа ко мне, разузнать о записке на «Мираже».

Искренность Саймона была вполне убедительной.

– И вы до сих пор не уяснили для себя, какое отношение ко всему этому имеет Джилбек? – спросил Роджерс, не сводя с него глаз.

– Нет, – солгал Саймон робко. – Если бы у меня были хоть какие-нибудь версии на этот счет, я бы мог спать спокойно.

Роджерс посидел еще с минуту, потом встал. Он подошел к окну и тихо свистнул. Двое полицейских маячили в темноте. Роджерс отвернулся от окна, а Хаскинс сказал:

– Ребята, вот те два парня в углу уверены, что Майами-Бич – передовая линия фронта. Мне хотелось бы, чтобы вы отправили их в город и охладили их патриотический дух. – Он взял оба револьвера в левую руку и, протягивая их Роджерсу и Саймону, сказал: – Заберите это с собой и зарегистрируйте как незаконно хранившееся оружие.

– Вы еще о нас услышите, – взревел Твидлдум, когда шериф указал им на окно. – У нас есть законное право...

Хаскинс прищурил один глаз и сказал:

– Наше местное гестапо знает о вас все, и боюсь, что вам зададут перцу больше, чем у вас там, дома. А пока я дам вам бумагу и вы напишете своему боссу, чтобы он, черт его подери, оставил свое мировоззрение дома.

Когда оба выбрались через окно, Саймон храбро заявил:

– Если вы обо всем знали раньше, почему не навели здесь порядок?

– Иногда место, подобное этому, очень полезно, – объявил Роджерс. – Если знаешь, где плавает мелкая рыбешка, наверняка можно узнать, где собирается рыба и покрупнее.

– А кто же здесь крупная рыба?

– Вот за этим меня сюда и послали, – пожал плечами Роджерс. – Вероятно, крупная рыба заметила меня раньше, чем я заметил ее. Но, надеюсь, это не имеет большого значения. Кто-нибудь другой зацепит ее там, где она соскользнула с моего крючка, и в конце концов мы выловим ее. Даже если их план сработает, тоже не страшно.

– Вероятно, весьма утешительно иметь такой философский взгляд на вещи, – заметил Святой.

Хаскинс убрал свой револьвер.

– Сынок, – обратился он к Саймону, – в этой стране всегда разрешалось плохим мальчикам немножко поиграть, если они того хотели. Мы даем возможность оловянным солдатикам помаршировать, и походить строем в нашей мирной стране, и помахать свастикой, и поприветствовать Гитлера, и попытаться разрушить демократию, которая дает каждому возможность кричать, что ему благорассудится, даже если у него такая точка зрения, которую те, кто с ней не согласен, не должны позволять излагать даже шепотом. Мы действуем в соответствии с Конституцией, а Конституция гарантирует эти права. И мы даем им свободу попытаться отнять эту свободу, за которую основатели нашей страны отдали свои жизни. Мы так боимся, что нас обвинят в том, что мы сами такие же, как они, что мы скорее позволим им создать и вооружить собственную армию, чтобы навязать нам свои идеи, чем дать им повод говорить, что мы лишаем их той свободы, которую они хотят у нас отнять. Вот почему мы самая великая в мире страна, а все смеются до коликов, глядя на нас.

Наступило молчание. Затем довольно спокойно заговорил Саймон:

– Никто не посягает, на твою страну... Я еще нужен вам здесь?

– Сейчас они уже поняли, что их план раскрыт, – сказал Роджерс. – Вам нужно проскользнуть через черный ход вместе с нами.

– Но в зале осталась рыжеволосая помощница Марча, – сказал Святой. – И еще один мой друг в мужском туалете. Я не могу ихбросить. Если банда узнала, что заговор раскрыт, они догадаются, что вы здесь с Хаскинсом и другими полицейскими. Поэтому они не решатся на новый заговор. Выбирайтесь отсюда путем, какой предпочтет Хаскинс, а я уйду отсюда так же, как пришел. Я в состоянии сам о себе позаботиться.

– Зайдете завтра отметиться в местное отделение Федерального бюро расследований? – спросил Роджерс.

Они понимали друг друга с полуслова. Их глаза встретились. Смерть проскользнула мимо, едва не задев их, и они остались живы, преисполненные новой силы. И оба знали это.

– Если смогу, – ответил Святой и ушел.

Он быстро зашагал назад по коридору. У него уже созрел собственный план действий, теперь совершенно ясный и не требующий корректив; он знал также, что фактор времени значил для него сейчас больше, чем когда-либо... В мужской гримерной слышались тихие голоса. Выходя из коридора, он повстречал черноволосую девушку; она, видимо, закончила свое выступление, так как в руках держала то, что осталось от ее платья, а на ней не было ничего, чтобы прикрыть изящную наготу. Они прошли, едва взглянув друг на друга. Точно так же он прошел бы и мимо самой королевы красоты. Он спешил к Карине Лейс.