Знак четырех. Собака Баскервилей - [2]

– Недавно моя практика распространилась и на Континент, – сказал Холмс спустя некоторое время, набивая свою старую вересковую трубку. – На прошлой неделе у меня консультировался Франсуа ле Вийяр, который, как вам, вероятно, известно, с недавних пор выдвинулся в первые ряды французской детективной службы. Он обладает свойственной кельтам мгновенной интуицией, но ему недостает точных знаний, а без этого вершин искусства не достичь. Дело касалось завещания – и в определенном смысле представляло интерес. Я обратил его внимание на два сходных случая – в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году в Риге и в тысяча восемьсот семьдесят первом в Сент-Луисе. Это подсказало ему верное решение. Сегодня утром я получил письмо, в котором он выражает благодарность за содействие.

С этими словами Холмс перебросил мне смятый листок бумаги иностранного производства. Я пробежал его взглядом: изобильные выражения восторга были пересыпаны такими словами, как magnifiques[1], coup-de-maitres[2] и tour-de-force[3], – свидетельство пламенной благодарности француза.

– Он обращается, словно ученик к своему наставнику, – заметил я.

– Да, он переоценивает мою помощь, – небрежно бросил Холмс. – Ле Вийяр сам наделен незаурядными способностями. И обладает двумя из трех качеств, необходимых для идеального сыщика. Он умеет наблюдать и владеет искусством дедукции. Ему не хватает знаний, но время это поправит. Сейчас он переводит мои скромные труды на французский.

– Ваши труды?

– А разве вы не знали? – с усмешкой спросил Холмс. – Да, я, грешным делом, написал несколько монографий. Все они касаются узких вопросов. Вот, к примеру, одна под названием «О различиях пепла от разных сортов табака». В ней я перечисляю сто сорок сортов пепла от сигар, папирос и трубок с приложением цветных иллюстраций. Эта тема постоянно всплывает в криминальных расследованиях и порой имеет чрезвычайную важность как ключ к разгадке. Если вы, к примеру, способны с уверенностью заявить, что некое убийство совершено человеком, который курил индийский лунках, это явным образом сужает область вашего поиска. Для опытного взгляда между черным пеплом трихинопольского табака и белым пушком «птичьего глаза» разница такая же, как между картофелем и капустой.

– У вас удивительный дар подмечать мельчайшие детали, – вставил я.

– Я придаю им важность. Вот моя монография об изучении следов, с заметками о снятии отпечатков при помощи гипса. А вот еще: небольшое занятное исследование о том, как профессия человека влияет на форму его руки, с приложением линотипических иллюстраций: ру`ки кровельщиков, матросов, пробочников, наборщиков, ткачей и гранильщиков бриллиантов. Для детектива, обладающего научным складом ума, этот вопрос представляет громадное практическое значение, особенно в делах, связанных с неопознанными трупами, или для выяснения прошлого преступников. Но я утомил вас рассказом о своем хобби.

– Ничуть, – горячо возразил я. – Все это мне очень интересно, особенно с тех пор, как я имел возможность наблюдать практическое применение вашего метода. Но вы только что говорили о наблюдении и дедукции. Наверняка одно в какой-то степени предполагает и другое.

– Да нет, вряд ли, – ответил Холмс, привольно раскинувшись в кресле и выпуская из трубки густые голубые клубы. – К примеру, наблюдение показывает, что нынешним утром вы посетили почту на Уигмор-стрит, а дедукция сообщает, что там вы отправили телеграмму.

– Верно! – воскликнул я. – Справедливо и то и другое. Но должен признаться, не понимаю, как вы об этом догадались. Сходить туда я решил неожиданно и никому об этом не говорил.

– Проще некуда, – отозвался Холмс, хмыкнув при виде моего удивления. – Все до нелепости ясно, и объяснение было бы излишним; впрочем, этот пример поможет провести границу между наблюдением и дедукцией. Наблюдение говорит, что на подошве ваших ботинок имеется красноватая глина. Как раз напротив почтовой конторы на Уигмор-стрит раскопали мостовую, выбросили наружу глину, и, если вы хотите попасть в контору, ее не миновать. Она имеет особый красноватый оттенок, который, насколько мне известно, по соседству нигде не встречается. Вот все, что касается наблюдения. Прочее – область дедукции.

– Но как с помощью дедукции вы узнали о телеграмме?

– Прежде всего, я знал, что писем вы не писали, поскольку все утро просидел напротив вас. Заметил также в открытом ящике вашего письменного стола несколько марок и пачку открыток. Стало быть, для чего вам отправляться на почту, как не для того, чтобы послать телеграмму? Устраните все прочие факторы, и то, что остается, должно быть истиной.

– В данном случае это действительно так, – ответил я, немного подумав. – Вы правы, дело более чем очевидно. Не сочтете ли вы меня назойливым, если я подвергну ваши теории более серьезному испытанию?

– Напротив, – ответил Холмс, – ваше предложение избавит меня от повторной дозы кокаина. Я с удовольствием рассмотрю любую задачу, которую вы мне предложите.

– Вы как-то заметили: редко бывает так, чтобы человек, который ежедневно пользуется каким-то предметом, не оставил на нем отпечаток своей личности – отпечаток настолько явный, что опытный наблюдатель сумеет извлечь из него выводы. Вот часы, которые недавно перешли в мою собственность. Не будете ли вы так добры высказать свое мнение о характере и привычках их прошлого обладателя?