Знак черепа - [26]

— Ну что за глупости! — остановил ее сэр Ричард. — Вернется он, никуда не денется! Лондон большой город, и нам некогда заниматься пустяками. Но, если я его увижу, то с ним поговорю. А теперь пропустите нас — быстро, быстро!

Женщина словно приклеилась к дверце кареты. Она вела себя так, будто знала или догадывалась о вещах, о которых не хотела говорить и которые давали ей повод считать себя покинутой женой; я подумал, что тут, конечно, не обошлось без Саймона. Но сэр Ричард был нетерпелив, и Питер, спрыгнув с седла, отвел женщину в таверну, откуда доносился громкий плач младенца. Карета тронулась, и я последовал за ней, размышляя над тем, много ли известно Симпкинсу и что он мог разболтать Саймону. Возможно, этот незначительный инцидент оказал на меня чересчур сильное воздействие, хотя сэр Ричард не преминул пролить свет на истинное положение дел, когда мы по пути сделали короткую остановку, чтобы отдохнуть и покормить лошадей.

— Трактирщик всегда был негодяем, — сказал он. — Он только и ждал случая, чтобы присоединиться к своим дружкам. Помяните мое слово, Пенрит, ему не уйти от виселицы! А женушка его не такая уж бедная и несчастная, как кажется!

Мы разместились в городском доме сэра Ричарда. Питер остался присматривать за Фентоном и Пайком, которым было приказано не высовывать носа на улицу, сэр Ричард, не откладывая дела в долгий ящик, нанес визит Левисону, чтобы оформить денежный перевод в банки Плимута, я же с самого утра отправился закупать кое-какое необходимое снаряжение. Фрэнк Мадден предпочел оставаться дома, намереваясь, как я предполагал, провести день в беседах с пиратами и узнать от них еще больше о чудесах страны, куда мы направлялись. Наша карета должна была вернуться в поместье, и я первым делом заказал для всех нас места в почтовом дилижансе, отправлявшемся в Плимут на следующий день.

Погода все еще хмурилась, однако она никоим образом не могла повлиять на мое приподнятое настроение, когда я в оружейных лавках осматривал пистолеты и мушкеты, испытывал на гибкость и прочность лезвия шпаг, отбирая оружие и распоряжаясь сегодня же доставить его в дом сэра Ричарда. Я приобрел также кое-что из одежды и обуви. Порох и прочие боеприпасы, а заодно и провизию мы должны были закупить в Плимуте.

Еще неделю тому назад я слонялся по улицам в промокших и дырявых башмаках, в потрепанной и ветхой одежде, без единого фартинга в кармане. Нынче же неукротимый дух странствий и приключений пылал в моей крови. Лавочники и торговцы кланялись мне, со всех ног бросаясь выполнять малейшее желание молодого энергичного лорда, собирающегося отправиться на поиски сокровищ. Естественно, я ни словом не обмолвился о нашем предприятии, но в моем поведении, несомненно, чувствовался некий прозрачный намек на это.

Я отдавал себе отчет в том, что хожу с гордо поднятой головой, чуть ли не пританцовывая под бравурные мелодии, которые напеваю сам себе под нос, явственно различая впереди уже проступающие сквозь лондонский туман силуэты далеких пальм и коралловых рифов, глубокую яму, на дне которой покоится сундук, битком набитый золотом и драгоценностями. Прохожие как-то странно поглядывали на меня и расступались, давая дорогу; некоторые останавливались и оборачивались мне вслед. Конечно же, я немного чванился и задирал нос, — да и кто вел бы себя иначе на моем месте и в мои годы, имея перед собой не только весь беспредельный мир, но и вступая к тому же на долгий и трудный путь, полный опасностей и приключений?

Я чувствовал себя так, словно мне на роду было написано твердой ногой попирать качающиеся палубы кораблей, высматривая в морских далях очертания неведомых островов, покупать оружие для быстрых и яростных схваток за обладание сокровищами, смело смотреть в лицо неизвестности, — быть авантюристом, джентльменом удачи с собственной долей в общей добыче. Это был великий день, и я успешно провел его первую половину, решив напоследок плотно пообедать у Шорта и, покончив со всеми делами, вернуться к вечеру в резиденцию сэра Ричарда.

Кровь энергично билась в моих жилах, побуждая меня к активным действиям, и поэтому я, покинув около трех часов пополудни последнюю оружейную лавку у Лондонского моста, направился — разумеется, пешком! — на запад. Мне предстояло выполнить еще одну задачу, на сей раз личного порядка. В свое время я заложил кое-какие безделушки, расстаться с которыми мне было бы крайне жаль. Одна за другой покидали они меня после того, как голод вынуждал меня относить их к ростовщику без всякой надежды увидеть их снова.

Среди них назову усыпанные мелкими бриллиантами часы отца, перстень с печаткой, медальон и прочие мелочи, стоившие значительно больше, чем я за них получил, не говоря уже о том, что они были мне дороги как память. Ростовщик, конечно, считал их крадеными и вовсе не ожидал, чтобы кто-нибудь пришел их выкупать. Сейчас подошло самое время сделать это. Срок залога не был определен, и их могли уже перепродать. Сэр Ричард вернул мне пять гиней, которые я в свое время уплатил Симпкинсу, и настоял на предоставлении мне ссуды на одежду и экипировку — с последующим вычетом ее из моей доли сокровищ, — так что я вполне мог сойти за богача.