А камень булыжный, ежели кто не знает, четыре копейки за пуд стоит.
Однако, Матвейка и глазом не моргнул.
- Сколько прошено, столько, - грит, - и плачено. И не говорите
потом, будто я цену сбивал или задарм чужой камень схватил.
Отсчитал Матвей за булыжник цельный рубль, из рук в руки. А потом взял
кайлушку, тюкнул легохонько и открыл друзу самоцветных сапфиров. И
цена ей была семьсот рублей. Мозаичники потом чуть не весь булыжный товар переколотили, искали вторую такую же диковину. Не нашли.
Было такое, не было - бог весть. Вернее, что не было. Это ж дураком надо быть, чтобы щебёночной киркой друзу рушить, да ещё на глазах у чужих людей. Однако ж сказка живёт, потому что Матвей, бабки Ненилы внучатый племяш, и впрямь мастером был редкостным, какие раз в тыщу лет рождаются, а потом тыщу лет помнятся.
Матвейка с малолетства был к камню приставлен, а вот не давалось ему рукомесло, да и только. Шлиф навести, душу камня показать - это мог, а чтобы вещицу какую сработать - такое не давалось.
- Что его зря резать да гранить, ежели он и без того хорош?_
