Змея на груди - [25]

Несмотря на то что за окном день был в самом разгаре, в комнатах горел верхний свет. Пульхерия огляделась, дивясь обстановке квартиры еще больше, чем коридору. В углу гостиной стоял белый рояль, дорогая мягкая мебель, роскошные портьеры, множество красивых безделушек, скульптур, ваз, картин – все свидетельствовало о том, что здесь поработал стильный дизайнер и затрачены немалые средства. В гостиной музыка уже не казалась приглушенной и была весьма даже громкой. Пульхерия подошла к музыкальному центру и выключила его.

– Оксана Николаевна, вы дома? – громко спросила она.

Но ответа не последовало.

Марина не захотела оставаться в коридоре и растерянно осматривалась по сторонам.

– Теперь я понимаю, почему этот парень назвал мою дачу бомжатником, – с грустью заметила она.

– Ну, и где он теперь? В областном морге в холодильнике прохлаждается, – жестко напомнила Пульхерия. – Нашла, чему завидовать! В нашей стране быть богатым небезопасно. – Она прислушалась. – По-моему, где-то шумит вода.

Пульхерия пошла на шум. В ванной горел свет. Джакузи была полной и бурлила словно кастрюля с кипятком над сильным огнем; кран в душе был открыт до отказа. Все обстояло так, словно кто-то хотел принять душ, а потом лечь в ванну, но по каким-то причинам этого не сделал. Дверь в спальню была приоткрыта, в ней было темно. Единственное место в квартире, где не горел верхний свет. Пульхерия подошла к двери и в нерешительности остановилась. Марина остановилась вместе с ней.

– Не ходи туда. Я боюсь, – прошептала она.

– Я тоже боюсь, но идти надо, – тоже шепотом отозвалась Пуля. Они словно чувствовали, что их ждет за этой дверью. – Останься здесь, – приказала она Марине.

– Мне страшно и любопытно одновременно. И эти два чувства во мне борются, – заявила та.

– Как это?

– Если я пойду туда, я умру от страха, а если останусь здесь – то от любопытства.

– И от чего тебе будет приятнее умереть? – улыбнулась Пульхерия.

– Есть такой анекдот: многодетного папашу спрашивают: «У вас так много детей, потому что вы их любите?» – «Нет, детей я не люблю, но вот сам процесс…»

Пульхерия громко рассмеялась и тут же осеклась. Эта небольшая разрядка придала ей решимости. Она распахнула дверь, нашарила на стене выключатель, щелкнула им, и комнату залил мягкий свет настенных светильников. Марина остановилась сзади, ожидая, когда Пуля освободит проход. Но та попятилась из спальни, и лицо ее побелело.

– Марина…

– В чем дело?

– Оксана…

Марина протиснулась мимо нее в спальню и остолбенела. Полуобнаженное тело девушки было прекрасным даже в смерти, но когда-то прелестное лицо стало неузнаваемым. Оно почернело от прихлынувшей крови, а горло покрывали синие кровоподтеки.

Оксану Шпак безжалостно задушили.

Глава девятая

Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.

Франсуа де Ларошфуко

Читая показания подруг, Штыкин с удивлением обнаружил, что они сходятся практически по всем пунктам, и различаются только тем, что показания Марины были сухие, четкие и лаконичные – именно это он имел в виду, когда говорил про армию, – а показания Пульхерии – пространными, с различного рода лирическими отступлениями.

Например, у Марины было написано: «В 19.00 вошли в гостиницу «Центральная», а Пульхерия к почти такой же фразе добавляет: «Гостиница старая, но с претензией на современность. Персонал – все больше пожилые тетеньки со старомодными начесами на голове, пользоваться новой оргтехникой не умеют, поэтому ее боятся».

У Марины: «Были на экскурсии в Кремле», а у Пульхерии: «Бродили по территории Кремля. Какие изумительные фрески, какая тонкая игра тонов и полутонов, строгое соответствие библейским сюжетам, мрачные лики святых и бесстыжая роскошь драгоценных камней и золотых окладов на иконах».

У Марины: «Посетили музей декоративно-прикладного творчества», а у Пульхерии: «Рядом со стилизованной под старину избушкой умытые дождем грядки с хреном и огурцами. В Суздале, по уверениям аборигенов, самые лучшие в мире хрен и огурцы. Мы привезли с собой пару банок. Приходите вечером, я вас угощу».

А сцена в ресторане… Марина пишет: «К нам подошел мужчина и пригласил меня на танец. Я ему отказала, и он ударил меня по лицу. На месте удара остался синяк». Пульхерия при описании этой сцены красок не жалеет: «Он подошел к нам – огромный, сильный, чувственный. К сожалению, на лице его отпечатки интеллекта практически отсутствовали. На лысом, как колено, черепе и в очках отражались огни светильников. От него исходила такая мощная энергетика, что ни одна женщина не смогла бы устоять под напором его мужской харизмы, но мы с Мариной, как два стойких оловянных солдатика, устояли и дали достойный ответ грубому самцу. Завязалась потасовка. Я дралась, как разъяренная тигрица, отстаивая свое право ужинать в тишине и одиночестве. Это была отчаянная битва за независимость. В результате этой драки пострадала моя подруга: ей засветили фингал».

«Если верить показаниям подруг, в момент совершения убийства они находились за много километров от Москвы. Не исключено, конечно, что они сговорились, у них было на это время, поэтому их показания совпадают. Их необходимо тщательно проверить», – решил Штыкин.