Змеиное Солнце - [13]

Всякие звуки на холме и вокруг него затихли. Над холмом повисла тишина, словно каждый накх в долине затаил дыхание. Клинки стремительно мелькнули в воздухе, и «змея» ударила Ширама клыками в лицо.

Хаста невольно ойкнул и тут же получил такой тычок между лопаток, что упал на колено, едва не угодив прямо на свернувшуюся у ног гадюку. Та недовольно зашипела, но отползла в сторону, не тронув обмершего жреца.

Многоногий «хвост» развернулся. Хаста вновь увидел коленопреклоненного Ширама. По его щекам текла кровь, но саарсан совершенно не обращал на это внимания. Клинков в руках у женщины больше не было — теперь она держала серебряный венец. Хаста неплохо разглядел его. Серебряный обруч из переплетенных змеиных тел — должно быть, двенадцати, по числу родов. Над обручем, на одинаковом расстоянии, виднелись головы с оскаленной пастью, в каждой из которых мерцал драгоценный камень.

Верховная жрица торжественно возложила серебряный венец на голову Ширама — и замерший народ взорвался криками ликования. Хаста осторожно поднялся и вернулся на свое место. А в это время жрицы подвели Ширама к резному камню, усадили на него, окружили сзади полукругом и запели торжественную песнь — как показалось Хасте, почти целиком состоящую из имен, должно быть, предков саарсана.

Между тем саары один за другим подходили к Шираму. Седовласая предводительница рода Бунгар поднесла саарсану меч в посеребренных ножнах. За ней последовали другие. Каждый из глав великих родов нес одно из царских сокровищ, все эти столетия хранимое в родовой башне: кто щит с двенадцатью опалами, кто кольчугу, сплетенную из тысяч свернувшихся серебристых змеек, кто наручи и боевой пояс… После каждого дара накхи с криками ликования колотили оружием по щитам так, что у Хасты начали болеть уши. Он молча следил за обрядом, чувствуя накатившую усталость.

Последней на холм поднялась молодая женщина-воин, одетая в цвета рода Афайя. Хаста не видел ее среди сааров. В руках она держала лунную косу. Изогнутый наконечник грозного оружия был украшен серебряной насечкой, изображающей змеиную голову с широко распахнутой пастью.

«Это же Марга!» — сообразил вдруг удивленный Хаста, вглядываясь в ее лицо, полностью скрытое под боевой раскраской. Неприветливая девица, которая так откровенно тяготилась своим подопечным, теперь с горделивым видом стояла перед Ширамом, облаченная в великолепные доспехи, вручая ему один из знаков высшей власти. Кто она Шираму? Кто вообще такая? Хаста решил непременно выяснить, когда все закончится.

Ширам принял из рук накхини длинное раскрашенное древко и поднял оружие над головой. Под громовые вопли и грохот железа он крутанул лунную косу так, что она на миг превратилась в нападающую змею. Красные камушки, вставленные в металл, полыхнули при свете костров, словно яростные глаза, знаменуя, что после сотен лет покорности в Накхаране наконец взошел на престол истинный правитель.

«А ведь прежней Аратте теперь конец, — подумал Хаста. — Даже если завтра утром Аюр найдется и займет трон, и Аюна скажет, что глупо пошутила и без ума от своего нареченного, и Киран повесится в собственной садовой беседке на той балке, на которой я от него прятался, уже ничто не будет прежним. Ширам отныне государь Накхарана, а Накхаран — вольное царство. И неведомо, как теперь все сложится дальше…»

* * *

Всю ночь Хаста не мог заснуть. За узкими бойницами, заменявшими у накхов обычные окна, с грохотом перекатывался через торчащие из воды каменные клыки бурный поток.

Когда рыжий жрец издали увидел родовое обиталище саарсана, у него похолодело в животе, затем в руках и ногах, и спина покрылась липким потом. Он-то полагал, что крепость накхов в столице была угрюмым, малопригодным для жизни местом, — но лишь потому, что прежде не видел гнезда рода Афайя. Посреди стремительной реки, будто длинная, застрявшая в горле кость, торчала мрачная скала. По ней уступами почти до самой воды спускались недоверчиво глядящие на округу башни, связанные вместе высокими стенами.

— Надеюсь, добираться туда мы будем не вплавь? — глядя на несущиеся внизу в потоке клочья пены, со вздохом спросил он.

Ширам расхохотался:

— Нет, мы перелетим, как птицы!

— Боюсь, что я окажусь скопой.

— О чем ты?

— Когда рухну вниз, скажи всем, что я отправился ловить рыбу.

Саарсан дружески хлопнул ближнего советника по спине:

— Все будет хорошо. Тебе нечего опасаться.

Хаста хмыкнул:

— Я помню, ты мне такое уже говорил. Перед тем, как я лишился штанов под столичной твердыней накхов.

— Здесь у тебя будет сколько угодно штанов, — щедро посулил Ширам.

Нынче он выглядел радостным, как никогда. Должно быть, возвращение к родному порогу дарило ему отличное расположение духа.

— Я решил написать воззвание и отослать его во все большие храмы Аратты, — сказал он Хасте. — Чтобы знали, с кем и ради чего мы воюем. Ты составишь его. Да, когда будешь писать, одним из условий примирения упомяни прибытие сюда царевны Аюны. Народ Аратты должен знать, что я не просто правитель Накхарана, но и такой же зять покойного государя, как Киран. У многих это наверняка отобьет желание сражаться против нас… Нужно будет также упомянуть, что Киран захватил мою невесту, — это не добавит ему сторонников…