Змеиное гнездо - [107]

Когда он закончил, Дрискиллу захотелось встать и зааплодировать. Сдержанное и точное повествование создало в комнате атмосферу скрытого напряжения.

Лэд Бенбоу наконец оторвал взгляд от блестящей черной кожи своих ботинок и красных носков и взглянул на Дрискилла. Первые его слова поразили Бена:

– Я умираю с голоду. Давайте закажем что-нибудь китайское.

Дожидаясь, пока принесут заказ, Дрискилл описал им открытие Терезы Роуэн – она отчетливо поняла, что публикация бюджета разведки вызовет величайший скандал в истории республики. Сообщение Моррисона еще больше усложнило ситуацию. Если общественности станет известно, что «Хартленд» получил доступ ко всей информации спутников, предназначенной для правительства, и мог использовать ее по своему усмотрению для проведения собственной внешней политики и давления на государственные разведслужбы… ну, реакцию общества никто не взялся бы предсказать. Политический заряд этих сведений был эквивалентен заряду нейтронной бомбы. Расследование затянулось бы на годы.

Лэд Бенбоу заговорил:

– Значит, «Хартленд». Ящик Пандоры. Самый настоящий. У нас под носом, в Айове. – Кажется, все это представлялось ему по меньшей мере забавным.

– Думаю, генпрокурор права, – сказал Дрискилл. – Они не могут этого допустить, «Хартленд» не может позволить опубликовать бюджет. И не могла позволить Уоррингеру выступить со всеми этими обвинениями.

– К чему это вы? – Бенбоу играл с ершиком для прочистки трубки.

– Если они не сумеют свалить президента, им придется его убить. Может быть, они в любом случае убьют его, просто для надежности, и в качестве предупреждения всем, кому хватило бы безрассудства попытаться осуществить выдвинутый в январе план. – Дрискилл ощущал, как чуть покачивается баржа, у борта плескались волны. – Разве что кто-то сумеет добраться до «Хартленд»… лишить ее головы, мозга, власти…

Бенбоу заметил:

– Беда в том, что, хотя мы тут можем философствовать всю ночь и не сомневаться, что все это правда, доказательств-то нет. Нам известно, зачем Боб Хэзлитт рвется в президенты: хочет раз и навсегда упрочить свое положение и позицию «Хартленд». Связать Белый дом и «Хартленд» воедино в одном человеке. Возможно, просто мания величия… Впрочем, после доклада, сделанного Чарльзом Боннером Конгрессу, дело уже не в мании величия, для него стало жизненно важным остановить президента. Теоретически мы можем предположить, что убийства как-то связаны с желанием «Хартленд» скрыть свое влияние – что убивают тех, кто сует нос в дела «Хартленд», в том числе Тарлоу и Герба Уоррингера: они могли догадываться, что Тарлоу слишком многое разузнал и готов сообщить обо всем Саммерхэйзу… а он почти наверняка доложил бы о том, что рассказал нам Крис.

– Вокруг НДК и разведслужб крутились большие деньги, – напомнил Дрискилл. – Отсюда и исходят скандалы, в которые втягивают Чарли. Крупные суммы из НДК ушли в инвестиции. Вложены в LVCO, это мне точно известно, и расчет на то, что их удастся использовать против Чарли. Я готов поспорить, что большая часть денег исходит из «Хартленд» и возвращается туда – черный нал, не попавший ни в какие отчеты.

– Интересно, – сказал Бенбоу, – знал ли Тарлоу, чем на самом деле занимается тайный канал, о котором вы говорили? И узнаем ли когда-нибудь мы? Никого не осталось, кроме вашего мистера Саррабьяна, да еще той неизвестной личности в Белом доме – которая, по правде сказать, попахивает ложным следом, Бен.

Прозвенел дверной звонок. Доставили заказ.

Крис Моррисон, наговорившийся до хрипоты, выкладывая свою историю, за едой болтал об общей политической ситуации. Наконец он поднялся.

– Послушайте, люди, мне чуточку беспокойно сидеть тут с вами и слушать, как вы обсуждаете закулисную политику. Понимаете? Я старался помочь, но, думается, сделал все, что мог. Если я вам понадоблюсь, Лэд, вы знаете, где меня всегда можно найти. Мистер Дрискилл, приятно было познакомиться. Я не слишком политическое животное – живу в башне из слоновой кости. – Он застенчиво улыбнулся.

– Еще одно, Крис, – остановил его Дрискилл. – Я прошу вас рассмотреть кое-что – возможно, вам это знакомо. – Он достал бумажник и расправил помятый листок бумаги на кофейном столике. – Вам это о чем-нибудь говорит?

Моррисон опустился на колени, чтобы вблизи рассмотреть извилистую линию, протянувшуюся через страницу.

– Тут вы меня поймали. Это тест?

Дрискилл улыбнулся.

– Пожалуй, да, в некотором роде. Но пока что ни одна душа не нашла ответа.

Лэд Бенбоу поднял глаза от стакана.

– Спасибо, Крис. Нам скоро предстоит еще побеседовать – о завещании и тому подобном. Я позвоню.

Допивая джин с тоником, они услышали грохот «корветта» Моррисона, взметнувшего гравий из-под колес.

К тому времени, как они вышли на палубу, начался дождь. Бенбоу отправился к игорной барже искать Уорделла. Вернувшись с ним, пригласил всех заехать к нему, выпить напоследок.

– Вот этот язык мне понятен, Лэд, – поддержал Уорделл. – Вы за, Бен?

– Я за, Ник.

Пятнадцать минут спустя они преодолели пару крутых взлетов на известковый утес, отгораживавший центр Сентс-Реста, и по круговой объездной дорожке подкатили к викторианскому зданию девятнадцатого века, выглядевшему таким новеньким, словно его только вчера выстроили. Бежевая и тускло-зеленая краска, множество завитушек вдоль карниза и на безупречном портике с безупречной лестницей. Спрятавшись от косого дождя под крышей портика, Дрискилл оглянулся на город: золотой купол здания суда, темный силуэт арочного моста, по которому они сейчас проехали, поезд, движущийся вдоль реки на холмистом берегу Иллинойса – огни в дождливой темноте. Яркими пятнами горели зеленые и красные огоньки машин.