Змеиная кожа - [9]

— Нет, я просто хотела сказать, что мне очень жаль вашего брата. Дана чувствовала себя неловко, словно это к ней подошли с соболезнованиями. Будто слова могут помочь… Она задумалась на мгновение, затем тихо произнесла:

— Мне жалко любого, кто теряет члена своей семьи. Терять близкого…

— Члена семьи? — перебила Гвен. Черные глаза полыхнули ненавистью. — Он был вся моя семья. Теперь мой род — это я.

Последние слова прозвучали как приговор.

Скалли потупилась, изучая стебельки клевера. Она не знала что делать и чувствовала себя очень неуютно.

— Возьми это, — спокойно, даже величественно сказала Гвен. — Я должна раздать все вещи моего умершего брата.

Она отняла ладонь от груди и протянула ее Скалли. Амулет из ракушек и зубов перетек Дане в руки.

— Гвен, я не знаю, что мне сказать…

— Ничего не надо говорить, — Гвен махнула рукой. — Вещей у нас было больше, чем друзей.

Малдер продолжал озираться, пытаясь понять, что его так встревожило, тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли, и еще раз огляделся. К нему, раздвигая стоящих, пробирался шериф Чарли Скенит.

«Это, конечно, не радость, но и не так страшно, как мне почудилось», — подумал Малдер.

Шериф был одет в потертые джинсы и рубашку из шотландки. Значок он почему-то снял и сейчас был похож на обычного человека, а не на блюстителя закона.

— Я прочитал отчет о расследовании убийства Джо Змеиной Кожи, — несколько высокомерно заявил Скенит. — Хорошая работа. Тщательная, профессионально написанная.

— Спасибо, я ценю ваш положительный отзыв, — в тон ответил Малдер. — Меня радует, что нашу деятельность так высоко оценили.

На лице у Фокса замерла саркастическая улыбка. Затем она медленно сползла, вернув лицу задумчивость.

— То, что я хочу спросить у вас… — Призрак придвинулся к шерифу вплотную, словно собираясь сказать нечто очень личное или секретное.

Шериф, заинтригованный, наклонился, прислушиваясь.

— Это не относится к официальной части, — оправдываясь, добавил Фокс. — Просто по-дружески, без протоколов, — как вы считаете, что произошло на самом деле?

Скенит разочарованно выпрямился:

— Ваши подозрения, агент Малдер, связаны с трупом, лежащим на вершине этой груды хвороста. Труп скоро превратится в пепел. Разве ваша благоразумная подруга еще не сказала вам об этом? Отправляйтесь домой. Там вас ждет ваш шумный город. Тысячи новых людей и знакомств. А наши беды пусть останутся с нами. Разве вы не видите? Мы совсем не похожи на вас. У нас по две руки и красная кровь, но здесь, — Чарли постучал себя по голове, — здесь у нас бегают совсем другие тараканы. И эти наши тараканы не понимают ваших. Мы никогда не сможем стать братьями, даже будучи трижды свободными и одинаковыми, как монетка в три пенса.

— В Англии нет монетки в три пенса… — буркнул Малдер.

— Вот и одинаковых людей тоже нет. Даже один и тот же человек не тот, каким он был три года назад. Да что там три года! Пять минут. Мы все время меняемся, превращаемся…

— Чарли, а вы верите в превращения? — перебил Малдер.

— Как вам не стыдно! Вы же на похоронах! — Скенит возмущенно и презрительно посмотрел на Фокса. — А еще культурный человек.

Шериф резко развернулся и, поскальзываясь на мокрой траве, пошел вверх по холму. Старейшины затянули очередную тоскливую песню. Малдер остановился, снова ощутив на себе чужой пристальный взгляд. Поежился, поискал глазами Скалли.

Дану он обнаружил на другой стороне холма.' Она разговаривала с какой-то индеанкой. Малдер посмотрел на солнце. Желтый, прикрытый дымкой диск клонился к закату. На другой стороне неба проступила ущербная луна.

«Где-то там сидит лунный волк», — подумал Малдер, на которого нахлынуло лирическое настроение. Он вспомнил себя совсем маленьким ребенком. Бабушка, любившая сидеть на веранде, прикрыв ноги толстым шерстяным пледом, рассказывала внуку сказки. Позже Фокс узнал, что многие считают эти сказки правдой и называют мифами. Или верой. «Лунный зверь смотрит вниз, оценивая человеческие поступки и жизнь. А самых одиноких забирает к себе на службу. Индейцы называют их Маниту. Духи луны. И эти духи больше никогда не скучают. Им все интересно. За радость познания они расплачиваются вечным голодом». Малдер хмыкнул, удивляясь своим мыслям.

Туман белесыми волнами шевелился у подножия холма, выпала роса. Трава, покрытая мелкими капельками, блестела. Индейцы ждали заката. На лицах появились черные полосы, шаман надел маску, щерившуюся оскалом длинных желтых клыков.

Вдали показался всадник. Быстрой иноходью он промчался по полю. Около оставленной Малдером машины он натянул повода. Лошадь загарцевала, недовольно пережевывая удила. Лайл Паркер, а это был он, соскочил на землю и, взяв коня под уздцы, пошел к вершине.

Он не успел пройти и половины, как его остановил злобный женский крик:

— Убирайся! — Гвен стояла перед Лай-лом, кулаки сжаты, в глазах ненависть и страх. — Ты не человек, ты — гниль…

— Я просто пришел, чтобы проститься с ним.

Лайл виновато понурился, повод выскользнул из его безвольно повисшей руки. Конь всхрапнул и принялся объедать мокрую от росы траву. Гвен секунду рассматривала Паркера, словно примериваясь, стоит ли ударить.