Змееловы - [27]

Азаров чувствовал себя неловко рядом с Олей. Она у него вдруг спросила:

— Степа, здесь можно достать шубку или мех?

— Баргузинских соболей, конечно, не найдешь. Белку, лису — наверное.

— Чернобурку?

— Рыжую. А что?

Оля рассмеялась.

— Хочу шубу. Вы, кажется, не очень-то уважаете любительниц тряпок?

— Разные они бывают. — Степан посмотрел на нее долгим взглядом.

Оба рассмеялись.

Кравченко вышла на полянку, одетая в легкий спортивный костюм и кеды. Она передала Азарову вязаную кофту:

— Захвати с собой, в Талышинске мне пригодится. Приедешь — сразу закажи Москву. Я подоспею.

Степан сел в машину. Кравченко, легко ступая на всю ступню, побежала по просеке. Василий тронул машину.

…Веня с Гороховым уселись за шахматы. Зина, исподлобья глядевшая на Олю, демонстративно ушла спать.

Клинычев, заговорщически подмигнув Оле, как бы невзначай бросил:

— Я очень люблю гулять ночью… Молодец, а?

— Ба-алшой маладэц! — передразнивая его кавказский акцент, ответила Оля, не смутившись.

Леня почесал в затылке и стал наблюдать за шахматной баталией.

Делать было нечего, и Оля отправилась в лабораторию, пока еще было светло.

Достав эксикатор и вооружившись скальпелем, она склонилась над злосчастной чашкой Петри, которую не могла очистить вот уже второй день.

Василий вернулся невероятно быстро. Один.

Хлопнув дверцей, он громко сообщил:

— Остались на ночь. Москву дают с ноля до пяти.

— Раздолье тебе без начальства, мой юный трезвый друг, — отозвался Веня. — Пузырек прихватил?

— И примочку от фонарей тоже, — спокойно ответил шофер.

— Включи лучше электростанцию, сибирский Эдисон. Люди работают, — сердито показал на вагончик Чижак.

— Это можно, — примирительно сказал Вася.

Он включил движок и подошел к окну:

— Оля, щелкните выключателем.

Марлевый квадрат засветился желтоватым светом.

Шофер обошел вокруг играющих. Посмотрел на небо. Вздохнул.

— Девять уже, а светло. И спать как бы не с руки…

Василий залез в кузов, погремел какими-то железками и снова подошел к ребятам. На его лице сияла довольная улыбка.

— Помолился? — не поднимая головы, спросил Чижак.

— Скамейка расходилась. Болт подтянул, — не принял вызова Василий.

— А-а, — протянул Веня.

— Сдаюсь. — Горохов смешал фигуры и встал.

Он прошел к себе, потом появился с книжкой и поднялся в служебный вагончик. Тотчас же засветилось еще одно окно.

— Леня, разделать тебя? — предложил Веня.

— В нарды — другое дело. На интерес. А это разве мужская игра?

— Даю фору — ферзя, — настаивал Чижак.

— Даже короля не возьму, — наотрез отказался Клинычев.

Веня нехотя уложил шахматы.

— Хоть наш местный Черепанов и говорит, что спать не с руки, но мы его не послушаем. Бона сера[9], господа! — Прихватив доску, Веня отправился спать.

Ушел за ним и Клинычев.

Вася полез в кузов.

…За окном сгустилась темнота. Рядом, в операционной, монотонно бубнил Горохов.

Оля достала из сейфа флакончик и пересыпала в него сухой яд, собрав пинцетом мельчайшие крупинки.

В лабораторию неслышно вошел Вася.

— Электростанцию скоро выключать будем?

— А, это вы, Вася, — подняла голову Оля. — Сейчас кончаю.

Шофер потоптался на месте.

— Обвыклись у нас? — спросил он. — И к ре-пти-ли-ям, значит, привыкли? — Это слово давалось ему с трудом.

— Да, Васенька. — Гриднева сняла халат и надела свою синюю норвежскую курточку.

Вася подошел к ней сзади и, вытащив из брюк маленького красивого полоза, надел Оле на шею, как бусы.

— Подарок вам, Оля.

И тут произошло то, чего Вася никак не ожидал. Увидев у своего лица змею и ощутив холодное прикосновение, Оля дико закричала. Потом, хватаясь руками за стол, начала валиться на спину. С грохотом полетел на пол и разбился эксикатор. Настольная лампа опрокинулась, раздался треск, и наступила полная темнота.

Распахнулась дверь.

— Что такое? — раздался голос Христофора. Он чиркнул спичкой.

Оля лежала на полу без сознания. Василий растерянно хлопал глазами, поспешно засовывая в карман извивающуюся змею.

— Болван! — заорал на него Горохов и подхватил Гридневу на руки. — Помоги мне!

Вася поддержал девушку за ноги.

— Дверь открой! — крикнул Горохов.

Пузырев бросился выполнять его приказание, но споткнулся обо что-то и стукнулся лбом о дверь так, что загудела перегородка.

— О господи! — вырвалось у фармацевта.

Вася промычал нечто нечленораздельное и стал шарить по стене в поисках ручки.

— Правее! — прошипел Христофор.

Дверь распахнулась, и яркий луч фонарика ослепил Горохова.

— Что? Что случилось? — послышался голос Чижака.

— Опусти фонарь! Ты что, сдурел? Прямо в глаза… — сказал Христофор. — Дай пройти.

— Что с ней? — снова испуганно спросил Веня, освобождая дорогу.

— Не видишь, человеку плохо! Да помоги же вынести ее на воздух!

Чижак, не выпуская из рук фонарика, подхватил Олю под руки, и они наконец вынесли ее на улицу. Веня кинул на траву куртку. На нее положили девушку. Вася тоже суетился, забегал вперед, но только мешал. Окончательно выведенный из себя Горохов влепил ему затрещину:

— Не лезь под ноги, чурбан! Ты что, пьяный?

Вася покорно отскочил в сторону.

— Ни капли не брал, клянусь! — И это было действительно так.

Из вагончика спустилась Зина, за ней — встревоженный Клинычев с керосиновой лампой в руках.