Злюка - [2]
— А в придачу что? — сузил глаза парень с чубом.
— Ладно, бери пятерку! — Мужчина в треухе махнул рукой и полез за деньгами.
— И тебя в придачу не возьму! — засмеялся парень.
Сережка окончательно пал духом. Он уныло плелся по рынку, не отступая ни на шаг от нового владельца Злюки. «Черт с ним, с этим пестрым китайским голубем приятеля! — думал он. — Еще неизвестно, как он себя покажет в воздухе, а тут такое теряешь!» И такая вдруг тоска взяла Сережку, точно не голубя, а себя по дешевке продал.
— Эй, браток, загони-ка птицу! — сказал кто-то парню.
— Не продается, — ответил тот.
— А ты не спеши отказываться… Семь гривен отвалю…
— За такую птицу семь гривен? — возмутился парень. — Да ты посмотри, какая у него кокарда, а ты семь гривен!
«А ведь и правда, какая у него кокарда! Как я раньше ее не замечал! — подумал Сережка. — Не купить ли мне его обратно? А вдруг сто рублей попросит?»
Сережка, трясясь от озноба, лихорадочно стал шарить по карманам, словно надеялся отыскать в них завалявшуюся сторублевку. Но, кроме засаленной чужой пятидесятки и складного ножа с семью лезвиями, в карманах ничего не было. «Эхма!» — горестно вздохнул Сережка, глядя на ножик, и вдруг решительно пошел в ту часть рынка, где продавали рыболовные принадлежности.
— Ножичек, кому ножичек! — отчаянно, со слезами в голосе закричал он, подбрасывая на замерзшей ладошке свое сокровище. — А ну, кому ножичек!
Ему уже было все равно. Он знал только одно: нужно выкупить Злюку, пока парень с чубом не ушел с рынка.
— Ножичек, кому ножичек! — осипшим, безнадежным голосом предлагал он всем встречным.
Ножик у Сережки купили за двадцать пять рублей. Теперь у него было семьдесят пять, но отдаст ли новый хозяин птицу за эти деньги? Оставалась еще самописка, которую он тут же продал за десятку.
Парня с чубом Сережка нашел у самого выхода. Вокруг него стояли человек пять и о чем-то спорили. Злюка переходил из рук в руки, и сердце у Сережки сильно билось.
— Восемьдесят целковых — эк, загнул! — качал головой пожилой покупатель в овчинном полушубке.
— Такая птица все сто стоит, — подзадоривали другие.
— Бери, чего думать!
— Дяденька, — выдохнул Сережка, сжимая деньги в кармане, — даю девяносто!
И сразу все похолодело внутри: ведь у него только восемьдесят пять! Покупатели удивленно покосились на него.
— Это кто девяносто дает? — строго спросил хозяин.
Сережка протискался к нему.
— Ты, что ли? А деньги есть?
Сережка протянул ему ворох денег, зажатых в кулаке, и дрожащими пальцами обхватил Злюку.
— Погоди, погоди! — сказал парень, пересчитывая деньги. — Давай обратно голубя. Здесь всего восемьдесят пять.
— Дяденька! — заплакал Сережка, прижимая голубя. — Больше ни копейки! Помереть мне на этом месте — больше ни гроша! Бери с меня шапку…
— Ну ладно уж, бог с тобой, — сказал парень.
А Сережка, смахнув слезы, на глазах у ошеломленных покупателей бросил голубя в небо.
— Ты что наделал?
— Вот дуралей!
— Теперь пиши пропало! — зазвенели вокруг голоса.
Но Сережка не слушал их. На ходу запахивая пальтишко, он побежал к трамвайной остановке. Денег на проезд у него не было, и он ехал домой зайцем. Но и ежеминутное ожидание контролера не могло омрачить его радости.
