Злые вихри - [72]

Княгиня почти не спала, не пила и не ѣла. Она не знала, умыта ли она, одѣта, причесана. Она не понимала, что такое ей говорятъ, но отвѣчала на обращаемые къ ней вопросы.

Можетъ быть, она, по временамъ, и испытывала къ своей хорошенькой дочери что-нибудь подобное материнскому чувству, но, во всякомъ случаѣ, теперь это чувство замѣнилось жестокой злобой, почти ненавистью.

-- У меня нѣтъ больше дочери!-- говорила она мужу и навѣщавшимъ ее близкимъ роднымъ, и въ ея устахъ это была не фраза.

Дочь безсовѣстно и безжалостно разбила все, что она признавала единственнымъ богатствомъ какъ своего, такъ и всякаго существованія, насмѣялась надъ ея святыней, уничтожила все зданіе, созданное ею трудами цѣлой жизни.

Теперь она посрамлена, уничтожена, обезчещена на вѣкъ, она -- непрощавшая другимъ ни малѣйшаго отклоненія отъ кодекса свѣтскихъ приличій, неумолимо строгая ко всѣмъ безъ исключенія. Съ нею случился такой позоръ, какого никогда не могло случиться ни съ кѣмъ изъ осуждаемыхъ и презираемыхъ ею. Да, она убита, она чувствуетъ, что убита совсѣмъ, навсегда, и ее убила дочь! Какая же это дочь?! Это смертельный ея врагъ, преступница, матереубійца... У нея нѣтъ дочери!

Если бы можно было, она собственноручно подписала бы ея приговоръ, засадила бы ее на вѣкъ въ монастырь, въ тюрьму, куда угодно, чтобы только о ней больше не было и помина.

А между тѣмъ необходимо думать о ней постоянно, только о ней и думать, необходимо найти ее, вернуть...

Что же будетъ потомъ? Княгиня не знала этого, да и не задавала себѣ такого вопроса.

-- У тебя что-нибудь новое?-- мрачно спросилъ князь, наклоняясь и цѣлуя блѣдную, холодную руку жены.

-- Ахъ, къ несчастію, ничего новаго, ничего хорошаго!-- съ глубокимъ вздохомъ отвѣтила она.-- Вотъ, слушай... сейчасъ принесли... это письмо отъ брата Николая Петровича.

Она развернула листокъ почтовой бумаги и читала:

«Самые тщательные розыски, порученные надежному, лучшему въ Петербургѣ сыщику, не привели ни къ чему. Тогда, передъ вечеромъ, N.. дѣйствительно, была въ квартирѣ А. По крайней мѣрѣ, описаніе ея примѣтъ, сдѣланное дворникомъ, впустившимъ ее за отсутствіемъ швейцара, вполнѣ подходитъ. Она провела въ квартирѣ А. около часу, затѣмъ вышла одна, и дворникъ видѣлъ, какъ она почти бѣжала по улицѣ. Послѣ того она въ квартиру А. не возвращалась. Самъ же онъ здѣсь, уходитъ и приходитъ, ночуетъ дома. По всѣмъ участкамъ дано знать; но до сихъ поръ ее нигдѣ не нашли. Я начинаю сильно склоняться къ тому мнѣнію, что ея совсѣмъ нѣтъ въ Петербургѣ, что она куда-нибудь уѣхала»...

-- Вотъ!-- настоящимъ трагическимъ тономъ воскликнула княгиня, складывая письмо.

Князь густо покраснѣлъ, схватился за голову и тотчасъ же сдѣлалъ нѣсколько отвлекающихъ кровь гимнастическихъ движеній.

-- Къ чему жъ эти распоряженія по участкамъ, эти сыщики, если до сихъ поръ могли узнать только то, что намъ и безъ нихъ извѣстно!-- воскликнулъ онъ.-- Да въ Лондонѣ или въ Парижѣ ее давно бы къ намъ привели, а этого... негодяя арестовали!

-- Я думаю, его можно арестовать и здѣсь, тебѣ стоитъ только заѣхать къ кому слѣдуетъ,-- сказала княгиня.-- Конечно, онъ одинъ только и знаетъ, гдѣ она теперь. Но, вѣдь, мы и такъ опозорены на весь совѣтъ. И такъ весь городъ говоритъ о насъ, смѣется надъ нами...

Князь отвѣтилъ только новыми гимнастическими движеніями; онъ вертѣлъ руками во всѣ стороны, изгибая спину, и, наконецъ, сталъ крутить головою.

Княгиня не обращала на все это никакого вниманія и продолжала:

-- Это ужасно, что ты проговорился брату, Что ты все разсказалъ ему... Какъ будто ты его не знаешь! Онъ добрый человѣкъ, но, вѣдь, совсѣмъ не умѣетъ держать языкъ за зубами... Я увѣрена, что онъ ѣздитъ по всему городу и всѣмъ разсказываетъ о тайныхъ дѣйствіяхъ сыщиковъ... Боже мой! Боже мой! И вотъ, несмотря на весь этотъ срамъ,-- никакихъ извѣстій!

-- Послушай, Катринъ,-- вдругъ перебилъ ее князь:-- а, что если этотъ... музыкантъ тамъ, что-ли... тутъ не причемъ?

Она съ изумленіемъ подняла глаза и посмотрѣла на мужа.

-- Не причемъ, когда она посылала Машу въ адресный столъ за его адресомъ и когда справка адреснаго стола у меня? Не причемъ, когда изъ письма брата видно, что она была у него, какъ мы и предполагали?..

-- У меня просто мысли путаются... я самъ не знаю, что думаю и что говорю,-- такъ кровь приливаетъ въ голову! Того и гляди еще -- ударъ!

Онъ не только завертѣлъ руками, но сталъ даже присѣдать, держась на носкахъ и стараясь не потерять равновѣсія.

Княгиня отвернулась. Она только теперь обратила вниманіе на его упражненія и нашла ихъ не только неумѣстными, но и крайне неприличными. Ну, что, если-бы кто-нибудь, хотя бы лакей, увидѣлъ его за такимъ шутовскимъ занятіемъ, въ такихъ позахъ, да вдобавокъ еще въ подобные дни и минуты!..

-- Однако, надо же какъ-нибудь дѣйствовать!-- проговорила она.-- Вѣдь, мы въ безысходномъ положеніи!

-- Я тоже думаю, что въ безысходномъ,-- отвѣтилъ князь, переставая присѣдать.

Кровь у него отлила отъ головы, мысли прояснились, и онъ значительно успокоился.

-- Такъ какъ положеніе наше безысходно,-- продолжалъ онъ:-- значитъ, изъ него нельзя искать исхода, котораго нѣтъ. Я согласенъ съ тобою, мои другъ, что братъ Николай Петровичъ напрасно все это поднялъ, всѣ эти розыски... Для насъ одно спасеніе, время. Единственное, что я могъ придумать... вотъ сейчасъ это пришло въ голову... мы должны не медля собраться и уѣхать съ Кэтъ изъ Петербурга... въ деревню, заграницу, все равно, куда хочешь...