Злые игры - [11]

Вы сжимаете нож в кармане своего пальто.

Ее сердце забилось быстрее, и она ускорила шаги, когда они прошли половину переулка, именно в том месте, которое она представляла себе во время упражнения по визуализации.

– Прошу прощения, – повторила она слова Алекс, удивившись спокойствию своего голоса.

При звуках женского голоса мужчина расслабился и повернулся к ней с улыбкой на лице. В этом была его большая ошибка.

– Не подскажете, сколько сейчас времени? – спросила Руфь.

Она открыто смотрела прямо ему в лицо. Он насиловал ее сзади, так что его лицо ничего для нее не значило. В прошлое ее перенес звук – он тяжело дышал после прогулки с собакой. Руфь помнила это дыхание, когда он разрывал ей внутренности.

Правой рукой мужчина оттянул эластичный манжет своей куртки.

– Где-то половина…

Нож легко вошел ему в живот и прошел через кожу, плоть и внутренние органы. Она надавила на лезвие, но нож уперся в кость. Руфь медленно повернула лезвие, превращая его внутренности в фарш. Рука ее чувствовала прикосновение к чужому животу.

Чувствуете его плоть на своей, но на этот раз это происходит на ваших условиях.

Руфь переполнило чувство победы, и она выдернула нож. То усилие, которое ей понадобилось, чтобы преодолеть сопротивление его тела, доставило ей удовольствие.

Вы видите, как кровь собирается в лужицу, и понимаете, что он над вами больше не властен.

Ноги мужчины подогнулись, и он зажал рану правой рукой. Кровь бежала сквозь его пальцы. Он прижал руку сильнее. В недоумении опустил глаза, потом поднял взгляд, посмотрел на Руфь и вновь опустил. Казалось, он никак не может соединить две вещи – ножевую рану и присутствие этой женщины.

К вам возвращается ваша легкость бытия.

Мужчина быстро заморгал – на какое-то мгновение его зрение прояснилось, и он замер.

К ней вернулись ее собственные ощущения. Руфь услышала звук проезжающего в конце переулка грузовика. От этого звука у нее почему-то загорелись уши. В желудке заурчало, когда тяжелый, какой-то металлический запах ударил ей в нос. Собака завыла, но не убежала.

К вам возвращается ваша легкость бытия.

Руфь еще раз воткнула нож. Второй удар не проник так глубоко, но его сила заставила мужчину упасть на спину. Раздался тошнотворный звук, когда его череп ударился об асфальт.

К вам возвращается ваша легкость бытия.

Что-то пошло не так. Она упустила какую-то важную деталь. Во время визуализации ее тело после удара ножом погружалось в мир и покой.

Руфь наклонилась над лежащим телом и еще раз воткнула в него нож. Мужчина застонал – тогда она ударила его еще раз.

– Вставай же, вставай, вставай! – кричала она, ударяя его по левой ноге. Но та была так же неподвижна, как и его тело.

К вам возвращается ваша легкость бытия.

– Вставай же, черт тебя подери…

Прицелившись, Руфь ударила мужчину ногой по ребрам. Кровь выплеснулась из его открытого рта. Глаза у него закатились, и он изогнулся, как некое странное млекопитающее. Собака бегала около его головы, очевидно не зная, что же ей делать дальше.

По щекам Руфи покатились слезы.

– Верни мне его, грязный ублюдок! Просто верни мне его, – приказала она.

Тело замерло, и в переулке повисла тишина.

Руфь выпрямилась во весь рост.

Она ждала, глядя, как под лежащим телом собирается кровь, как будто вылитая из банки с краской.

Ну и где же ее облегчение?

Где ее спасение?

Где, черт возьми, ее свет?!

Собака залаяла.

Руфь Уиллис повернулась и бросилась бежать изо всех сил.

Глава 8

Все начинается с тела, размышляла Ким, вылезая из «Гольфа GTI».

– Еще немножко и задавила бы, – сказал Брайант, показывая на офицера в форме, которому пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать контакта с капотом ее машины.

– До него была еще целая миля.

Стоун поднырнула под полицейскую ленту и направилась в сторону группы отражающих свет курток, которые толпились вокруг белой палатки. Торнс-роуд, двустороннее шоссе, было частью основного пути от Лая до Дадли.

На одной стороне шоссе располагались парк и жилые дома, а на другой – спорткомплекс, школа и паб «Торнс».

Дневная температура в середине марта уже дошла до двузначных чисел, но по ночам она больше напоминала февральскую.

Пока Брайант предъявлял их полномочия, Ким, не обращая ни на кого внимания, направилась к телу. Темная водосточная канава шла вдоль одной из террас, которая поднималась прямо к Амблкоту, одному из самых престижных районов Брайерли-Хилл.

Слева от нее находился участок, заросший травой, сорняками и усыпанный собачьим дерьмом, по которому в обычное время ходили рабочие из близлежащего кузовного завода и который сейчас затаптывали сотрудники следственной бригады.

Войдя в белую палатку, Ким застонала.

Китс, ее любимый патологоанатом, стоял, склонившись над трупом.

– А-а-а, инспектор Стоун! Давненько не встречались, – произнес он, не глядя на Ким.

– Мы встречались на прошлой неделе, Китс, на вскрытии женщины-самоубийцы.

– Наверное, я заставил себя забыть об этом. – Китс взглянул на нее и покачал головой. – Иногда люди поступают так с событиями, которые могут нанести им душевную травму. Так сказать, механизм самосохранения. Кстати, а как вас зовут?

– Брайант, скажи Китсу, что это не смешно.