Злые игры. Книга 1 - [149]

— Разумеется, приглашаю, — ответил Чарльз, целуя ее. — И с большим удовольствием. А что, монахиням разрешается ходить в такие места?

— Монахиням разрешается ходить куда угодно, — отпарировала Фелиция. — Лишь бы их совесть оставалась при этом чиста. Не думаю, что моя совесть пострадает, если мы часок посидим с тобой в какой-нибудь пивной вроде «Охотничьего домика».

— Платье или рубашка для крещения, — произнес Чарльз. — Что ты об этом думаешь? Это же ведь каждому младенцу нужно, верно? Почему бы мне и не подарить его Вирджинии? Сделать на заказ и подарить? В таком жесте ничего неприличного ведь нет, правда?

— Кое-что есть, — улыбнулась ему Фелиция. — Крестильное платье — очень личная и особенная вещь, и, по всей вероятности, в семье есть какая-нибудь фамильная реликвия, в которой будут крестить малыша, как крестили всех его или ее предшественников. Мы ведь все тоже крестились в одной и той же рубашке. Но как подарок для твоей графини оно, пожалуй, годится, это было бы мило и вполне приемлемо. В конце концов, его же можно было бы носить как обычное, а не только на крестины. Я случайно знаю одну женщину, которая, в принципе, могла бы сшить такое платье. Если она возьмется, то можешь быть уверен, что платье будет изысканнейшее, очень тонкой работы. Если хочешь, я с ней поговорю и могу сразу же заказать. А отправишь ты его малышу сам.

— Спасибо тебе, Фелиция. Это было бы прекрасно.

Дорогой Чарльз!

Какой милый, очаровательный, неожиданный и дорогой подарок! Я очень рада ему и рада, что ты обо мне помнишь.

Обязательно на крестины одену в него малыша (кстати, я совершенно уверена, что это будет мальчик).

Если не возражаешь, пришлю тебе фотографию крестин, чтобы ты видел, что твоим подарком воспользовались.

Спасибо тебе.

С любовью,

Вирджиния Кеитерхэм.

Больше никогда в жизни он не получал от нее ни весточки.

Глава 21

Малыш, 1983

Уверенность в себе и доверие со стороны других — мощные союзники. Они приходят за успехом и следуют в его струе. Они придают авторитетность, помогают принимать решения, награждают своего обладателя духовной и физической жизнестойкостью, ясностью и четкостью мышления. Те, у кого есть эти качества, как правило, обладают также и обаянием, хваткой в делах, способностью убеждать, доказывать, настаивать на своем; им не остается почти ничего другого, кроме как побеждать.

В то лето 1983 года каждому в «Прэгерсе» было очевидно, что Малыш лишился всякого доверия и всякой уверенности в себе.

Он и сам понимал, что запутался и постоянно делает не то; он наблюдал за собой и приходил в смятение и ужас, видя, как, двигаясь словно на ощупь, он переходит с одного совещания на другое, на каждом из них отчаянно стараясь произвести впечатление, что-то предложить, продемонстрировать глубокомыслие и творческий подход, и как преуспевает он только в промахах, в том, что неизменно глупо выглядит, что его постоянно обходят и что ему без конца приходится занимать по отношению к отцу оборонительную позицию. Фред III нисколько не утратил ни доверия, ни уверенности в себе; напротив, значительно прибавил и того и другого; и теперь, вернувшись — по прошествии времени, которое он бодро всем характеризовал как не жизнь, а сущий ад, — в привычную для себя обитель, в высокое здание из песчаника на Пайн-стрит, вовсю использовал этот наилучший из всех когда-либо представлявшихся ему случаев.

Всего за полгода — правда, поначалу под предлогом болезни Малыша — он сумел заново восстановиться в прежнем своем качестве председателя правления банка и прочно окопаться в нем; старшие партнеры, обуреваемые смешанными чувствами, беспомощно наблюдали за тем, как он снова подгребает под себя отдел за отделом, посредничает при осуществлении самых крупных слияний, отменяет сделанные другими распоряжения о капиталовложениях, настаивает на различных гарантиях независимо от того, соглашаются маклеры с его мнением или нет, играет и на повышение, и на понижение учетных ставок, доказывая тем самым, что нисколько не потерял своего биржевого чутья… Кроме того, Фред III сумел лично поспособствовать успешному завершению двух наиболее крупномасштабных выкупов контрольных пакетов акций, которые удалось осуществить за это время при посредстве кредитов банка.

Младшие партнеры были просто вне себя; продвинувшись при Малыше, привыкнув к определенной степени свободы в ведении дел, они вдруг обнаружили, что оказались, по сути, низведены до положения клерков — пусть даже и таких, которых хвалят и превозносят, — а обнаружив это, принялись навязываться на мучительные беседы со старшими партнерами, жалуясь им и высказывая свои сомнения. Старшие партнеры, которым приходилось видеть подобное и раньше (и которые, кроме того, с отчаянием и восхищением наблюдали, как возвращение Фреда III привнесло в деятельность банка энергию и целеустремленность, деловой кругозор и хватку, в немалой мере усилило его активность), отвечали своим младшим коллегам, что те понапрасну только тратят время на пустые разговоры, а впрочем, если у них есть такое желание, пусть они сами поговорят со стариком.

Малыш вернулся в банк перед самым Рождеством; он горел нетерпением опять заняться делами, но наряду с чувством облегчения оттого, что он снова на работе, испытывал мучительные страхи и подозрения — кстати сказать, не столь уж неестественные в этих обстоятельствах. Он оказался прав: почти двадцать лет ушло у него на то, чтобы создать для себя в «Прэгерсе» определенное место и положение, а какие-то двадцать секунд сердечного приступа, похоже, почти напрочь лишили его и того и другого. Нескольких дней хватило, чтобы Малыш совершенно упал духом: члены правления в личных беседах разъяснили, что отец явно вознамерился отрезать ему яйца.