Злой пес - [48]

– Объезжай вдоль железки, справа, метров через пятьсот, будет пролом, ныряй туда… ферштейн?

– А?

– Понял?

– Да. Следы заметаем?

Хаунд ухмыльнулся.

– Нас с тобой на весь район слышно… как думаешь, думкопф, много здесь машин катается с утра? Вот-вот, йа, ни одной. Там заезжать удобнее, прямо к ангару и прокатимся.

– А если…

– Если бы да кабы, росли во рту грибы, майне кляйне кинда, я в лес бы не ходил бы. В округе хватает банд, но они ко мне не сунутся. А Прогрессу нужна моя дружба… пока.

– Почему не сунутся?

Хаунд снова ухмыльнулся и кивнул головой.

– Смотри.

Зуб, покосившись в указанную сторону, шмыгнул носом, зашипел от боли и выругался.

– Это кто?

– Кто совался в свое время. Все до единого – бугры, главари и атаманы. Иногда мне нравится заниматься скульптурой, особенно если не надо месить глину или резать камень. Считаешь одного мутанта, живущего в собственном бункере, охреневшей тварью – добро пожаловать, милые гости. У Хаунда всегда найдется чем встретить-приветить, йа.

Въезд со стороны железки украшала гордость Хаунда – экспозиция «Память людской охреневшести», составляемая им долго и постоянно, хотя последний штрих он добавлял уже давно, полгода, если не больше, назад, когда пятерка отморозков, катавшихся в город из Кинеля, решила осесть здесь и начать работать охотниками за головами. Умнее, чем выкурить Хаунда, им ничего не придумалось. Хотя сам Хаунд подозревал, что не обошлось без вмешательства Птаха, явно направившего ублюдков к нему. Откуда такая уверенность? Интуиция и звериное чутье подсказывали.

Скульптурно-дохлая композиция состояла из мумий, костяков, черепов и шкур разной степени сохранности. Фауна, а порой и флора бывшего Промышленного района находила вычурно расставленную тухлятину весьма аппетитной, регулярно ей подкармливаясь.

Природа человеческая Хаунда не переставала удивлять. Задумываться о причинах ему никогда не хотелось. Хаунд просто жил и наблюдал за людьми: ему-то проще было, ведь он не человек.

Голубая когда-то планета, умершая, сожженная собственными детьми, воскресала. Потихоньку, но куда быстрее всяких расчетов и прогнозов, становилась иной, но точно не царством смерти последних двадцати лет. Разгоняла тучи над головами, разбавляла кислотные дожди обычными, ураганы и аномальные морозы превращала в тяжелые, но не убийственные. Даже вода подземных рек практически полностью очистилась природными фильтрами-слоями.

Тварей на поверхности становилось все меньше, месяц от месяца. Хотя пока опасностей все-таки оставалось предостаточно, если уж честно. Самая-то главная тварь планеты Земля, выжив и набрав немного жирку, стала еще хуже. Что за тварь?

Люди, кто же еще.

Нате, падлы, вот вам еще один шанс, берите, стройте, восстанавливайте или просто начинайте с нуля. Не впервой же, случалось и раньше дерьмо на многострадальной земле, бывало… справитесь. Чего проще, казалось бы, взять и сесть за стол переговоров… Но проще всегда другое.

Забрать, что плохо лежит. Ударить в спину. Подставить ногу союзнику и добить. Отжать найденный родник у того, кто слабее.

Попробовать сделать хотя бы небольшой кусок большого города лучше для всех? Дас ист зер идиотишен мыслен. Даже сам Хаунд поморщился от собственных мыслей. То-то же, йа. Так-то были его мысли, он же чертов мутант, отребье и отрыжка адовых пучин, не иначе. А вот люди?

– Я Гарпуну позвоночник вырежу к чертям собачьим… – поделился сокровенным Зуб. – И его дебилам…

– Ты маньяк, – сказал Хаунд, – ничем иным такие мысли и не объяснишь. Ты точно брат Девил?

– Точно, – обиделся Зуб. – Куда дальше?

– Прямо и направо, заезжай в ангар.

Кулибин выбрался на поверхность сам, сразу, как Хаунд начал разминаться, неожиданно осознав, что тесновато внутри «гончей», йа. Или он все же начал стареть.

– Хороша… – протянул калека, выкатившись на своей каталке и отталкиваясь от бетона руками. – Ох и хороша…

– Здесь сможешь проверить двигатель? – Хаунд двинулся внутрь, решив пополнить боезапас. – Мне надо будет отъехать… на ней. А вы вдвоем доведете малыша до готового состояния.

– Без меня?! – Зуб даже покраснел от злости. – Да я…

– Рот закрой, юноша. – Посоветовал Хаунд. – А то сам заткну.

И ушел, игнорируя ворчание за спиной. Ворчали оба, пацан и калека, явно не обрадовавшись неожиданно свалившейся на них перспективе. Но Хаунду было на это наплевать: «Пусть хоть сожрут друг друга… главное, чтобы “Ураган” был готов к выходу завтрашним утром. Это важнее прочего, йа».

Ничего лишнего с собой он брать не стал: рассудил, что хватит револьвера и топора. Ножи спрятал в рукава, а остальное… а все остальное – это он сам, самое страшное оружие, если все делать правильно.

Выбравшись наверх, он застал Кулибина в хорошем настроении.

– Ну?

– Кобылка хороша… – протянул, улыбаясь, калека. – Хоть женись на такой. А на кой черт мне такой помощник, как этот вот юный организм, не понимаю. Из него механ – как из меня балерина.

– Да я…

– Почему? – мрачно поинтересовался Хаунд, разглядывая Зуба на предмет того – куда втащить так, чтобы не покалечить.

– Стоите вы друг друга, водители… – хохотнул Кулибин. – Запасной бак, вот ведь дела! Ладно хоть ты не залил вон с той бочки в него дерьмища, привезенного с Кинеля.