Злой король - [4]

– Прошу твоего разрешения вернуться к Верховному Двору.

– Так тебя тоже изгнали? Или ты сам решил уехать?

Я припоминаю то немногое, что Кардан рассказывал мне про Северина. Гримсена он не упоминал. Конечно, я про него слышала. Он был кузнецом, который изготовил Кровавую корону для Мэб и вплел в нее заклятия. Говорили, он может сделать из металла что угодно, даже живых тварей – летающих птиц, ползающих и жалящих змей. Он выковал два меча-близнеца, нареченных Искателем и Заклятым; первый не знал промаха, а второй разрубал любую вещь. К сожалению, он сделал их для Алдеркинга.

– Я присягнул, что буду служить ему, – объяснил Гримсен, – и когда Алдеркинг отправился в изгнание, был вынужден последовать за ним, а посему и сам впал в немилость. И хотя в Фейрфолде я делал для него только безделушки, твой отец продолжал считать меня его сторонником. Теперь, когда оба они мертвы, я молю об изволении выделить мне место здесь, при твоем дворе. Сними с меня опалу, и моя верность будет равна твоей мудрости.

Всматриваясь в маленького кузнеца, внезапно понимаю, что он играет словами. Но с какой целью? Просьба вроде бы искренняя, и если его смирение таковым не выглядит, то, возможно, из-за сопутствующей старику громкой славы.

– Очень хорошо, – говорит Кардан, с виду довольный, что может легко удовлетворить прошение. – Твое изгнание закончено. Принеси мне присягу, и добро пожаловать к Верховному Двору.

Гримсен низко кланяется, лицо его – сцена для смятенных чувств.

– Благородный король, требование твое совершенно естественно и разумно, но я, твой слуга, уже пострадавший от подобной присяги, зарекся приносить ее снова. Позволь доказать свою верность делами, но не связывай меня клятвами.

Кладу ладонь на руку Кардана, собираясь предостерегающе пожать ее, но он стряхивает мои пальцы. Еще можно что-то сказать, и он, в силу данного слова, вынужден будет повиноваться, по крайней мере не противоречить мне, но я не знаю, что сказать. Заполучить кузнеца, который станет ковать для Эльфхейма, – дело немалое. Возможно, оно даже стоит присяги.

И все-таки взгляд Гримсена чуть-чуть более самодовольный и самоуверенный, чем следовало бы. Подозреваю, дело нечисто, но сложить головоломку не успеваю – Кардан начинает говорить:

– Принимаю твое условие, и вот тебе знак моего расположения: на окраине дворцового поместья есть старое строение с кузницей. Получишь его и столько металла, сколько тебе потребуется. Мне не терпится увидеть, что ты для нас изготовишь.

Гримсен снова низко кланяется:

– Твоя доброта не будет забыта.

Мне это не нравится, но, может быть, я слишком осторожничаю. Вероятно, из-за того, что сам кузнец не понравился. Времени на размышления не остается, потому что почти сразу появляется следующая просительница – ведьма, старая и настолько могущественная, что из-за ее колдовской силы в воздухе словно потрескивает. Пальцы тонкие и узловатые, как прутья, волосы цвета дыма, а нос напоминает лезвие косы. Вокруг горла каменное ожерелье, на каждой бусине – манящие глаз завитушки. Тяжелые одежды при ходьбе колышутся, и я замечаю когтистые, как у хищной птицы, лапы вместо ступней.

– Королек, – каркает ведьма, – Матушка Мэрроу принесла тебе подарки.

– От тебя мне требуется только верность, – беспечно отвечает Кардан. – Пока.

– О, конечно, я присягаю короне, – говорит старуха, лезет в один из карманов и достает кусок ткани, который выглядит чернее ночного неба, настолько черным, что, кажется, поглощает весь разливающийся вокруг свет. Ткань скользит по руке ведьмы. – Но я проделала весь этот путь, чтобы сделать тебе редкий подарок.

Воздушный народ не любит оказываться в долгу, поэтому предпочитает отделываться от дарителя не только словами благодарности. Дай им овсяную лепешку, и они целую комнату зерном завалят, отплатив долг с лихвой и переложив его на вас. И все же Верховный Король постоянно принимает подношения – золото, посуду, мечи с именами. Но обычно мы не называем эти вещи подарками. Или дарами.

Как понимать ее? Не знаю.

А ведьма продолжает, мурлыча:

– Мы с дочкой соткали ее из паутины и ночных кошмаров. Наряд, пошитый из этой ткани, отразит любой острый клинок, а для кожи будет мягким, как тень.

Кардан хмурится, но взгляд его снова и снова возвращается к замечательной ткани.

– Соглашусь, что раньше я подобного не видел.

– Значит, ты принимаешь то, что я приготовила для тебя? – спрашивает ведьма с хитрым блеском в глазах. – Я старше твоих отца с матерью. Старше, чем камни этого дворца. Я стара, как кости этой земли. Хоть ты и Верховный Король, Матушка Мэрроу услышит твое слово.

Кардан щурит глаза. Ведьма ему надоела, я это вижу.

В предложении ведьмы таится уловка, и на этот раз я знаю, в чем дело. Не позволяя Кардану ответить, беру слово сама:

– Ты сказала, что принесла подарки, а показала нам только эту чудесную ткань. Уверена, корона рада будет получить такую вещь, если только это не налагает на нее обязательств.

Взгляд ведьмы останавливается на мне, мрачный и холодный, как сама ночь.

– А ты кто такая, чтобы говорить вместо Верховного Короля?

– Я его сенешаль, Матушка Мэрроу.