Зловещий лабиринт - [8]

– Артиллерия ведет огонь, – пробормотал светловолосый ушастый парень. – Даже не верится, что скоро наша страна станет свободной… Совсем немного осталось…

– Если бы так, – вздохнула Анна. – Уверена, в обозримом будущем у нашей страны возникнут новые проблемы…

Дымов, в принципе, понял, о чем они говорят. Латыши тоже понимали русский язык, хотя не всегда могли сформулировать ответную мысль.

– С вашей страной будет полный порядок, товарищи, – уверил Влад. – Фашистов прогонят, буржуев-кровопийц отправят в места не столь отдаленные… Не совсем понимаю, почему вы называете Латвию страной. Латвия, как и Литва с Эстонией, станет союзной республикой в составе СССР. И вряд ли этот процесс будет затянут. В Риге давно пришли к соответствующему решению. И вам, как советским партизанам, это следовало бы знать…

– Мы не советские партизаны, – произнесла по-русски Анна.

– А какие? – оторопел Садовский.

Оперативники напряглись. Предательский холодок побежал по спине. Весь день майор Дымов чувствовал, что с этими борцами с гитлеровским режимом что-то не так. Уж больно прохладно они относились к людям, которым вызвались помочь. Немецкую сторону они не поддерживали, уничтожили засаду в лесу и при нападении на грузовую машину вели себя достойно. И все же с ними что-то было неладно. Даже Анна Сауляйте относилась к ним прохладно – улыбалась сухо, лишних слов не говорила.

Офицеры группы насторожились, подобрались, кое у кого рука потянулась к оружию. Бред какой-то…

– Анна, не прокомментируете свое заявление? – глухо спросил Дымов. – Что вы имели в виду?

– Все в порядке, – успокоила майора Анна. – Не надо хвататься за оружие, майор. Пусть ваши люди успокоятся. Мы не советские партизаны, – повторила она. – Мы не поддерживаем политику вашей страны и не хотим входить в СССР, считая, что это губительно скажется на нашем народе. Но мы ненавидим нацистов, у каждого свои счеты к их режиму. Мы выступаем за свободу и независимость латвийского государства.

– Вы сейчас про насквозь прогнивший буржуазный строй? – ухмыльнулся Садовский. – При поддержке империалистов со всего мира?

– Мы не понимаем таких слов, – качнула головой Анна. В ее глазах стало появляться протестное, гневное выражение. – Мы хотим свободы, не хотим быть оккупированными другими странами. Наше движение подчиняется латвийскому Центральному Совету – высшему органу власти государства… хоть он и находится в подполье.

– Ну, что ж, откровенно, – хмыкнул Влад. Рука нащупала-таки казенник автомата, неуверенно его погладила.

Товарищи угрюмо смотрели на командира: мол, какие действия, товарищ майор? Будем биться до последней капли крови?

– Вы не понимаете, – поморщилась Анна. – Наши убеждения на данном этапе не несут вам угрозы. Вас не сдадут в СС – стали бы мы тогда вам помогать и спасать от смерти? Мы союзники, пусть и временные. Других союзников сейчас нет, англичане и американцы далеко. Враг у нас один – нацистская Германия. Вы можете на нас положиться, мы выполним свои обязательства. Заключен договор с руководством советских партизанских отрядов – мы обязались им помочь. Они, в свою очередь, в долгу не останутся. Своих людей они выделить не смогли по простой причине – в этом районе их всех уничтожили. Вам не о чем беспокоиться, в наших отношениях ничего не меняется. Мы не скрываем, кто мы такие, просто никто не спрашивал…

Присутствующие продолжали молчать. Конопатый Улдис ложкой выскребывал остатки рыбы из консервной банки. Глазнев и Пушкарь исподлобья смотрели на командира: что за дела, товарищ майор? Эти люди притворяются своими, а в критический момент – нож в спину? Дымов так не считал, он неплохо разбирался в людях. Нормальные ребята, просто мозги у них замусорены буржуазной пропагандой. Запутались, не в том направлении движутся. Жизнь расставит все по местам, поймут, что такое хорошо, а что такое плохо. Сами не осознают своей выгоды – добровольно примкнуть к самому мощному в мире государству, вооруженному передовой идеологией…

– Нацисты в прошлом году убили у Анны мужа, – подняв голову, произнес здоровяк Густавс. Он говорил по-русски, но с чудовищным акцентом. – Это были наши, латыши, из местного легиона. Проводили облаву на подполье, хватали всех подряд. Потом стреляли людей – просто так, без причины, чтобы боялись. Анны не было тогда в городе… У меня убили мать, просто задавили танком, когда она пошла в магазин… Валлис потерял невесту – ее изнасиловали и застрелили пьяные солдаты. У Кристапа убили всю семью, сожгли дом – он смог добраться до леса и месяц лечил ожоги… Возьми любого человека – каждый кого-то и что-то потерял…

– Мы знаем, что у вашей страны потери еще ужаснее, – тихо сказала Анна. – У вас погибли многие миллионы… Повторяю, у нас один враг, с ним надо покончить, а потом думать, как устраивать жизнь… Мы разрешили недоразумение, майор?

– Нет никаких проблем, – пожал плечами Дымов. – Вы имеете полное право на свои убеждения… если они не противоречат нашим целям. Все в порядке, Анна, будем считать, что вы ничего не говорили. И… примите сочувствия по поводу ваших утрат.

Пламя подсело – в огонь забыли добавить дрова. Глухая тьма накрыла лес. Глухо ворчала ночная птица – словно ей сдавили горло и заставили извлекать «певчие» звуки. Илзе окаменела – смотрела на гаснущий костер и не шевелилась. На нее опять с любопытством уставился Мишка Балабанов. Вникать в перипетии международных отношений парень не рвался. Хотелось многое сказать, но Дымов прикусил язык. Бог с ними – с их «свободой и независимостью». Откуда такая наивность? Красная армия катком прокатилась по Латвии. Не будут советские власти прислушиваться к лепету какого-то центра, кормящегося с руки буржуазных стран. Не для того отхватили пол-Европы. К тому же эта территория уже была советской. Польша тоже рассчитывала на самостоятельность – большая, густонаселенная, с антисоветской позицией. И где она теперь? Стоит ли говорить о какой-то Латвии?