Зловещие мертвецы - [42]

Полная заброшенность зала действовала угнетающе. Даже отдаленный бой часов, казалось, долетал из космической бездны. Это сравнение напомнило Джонсу о чудовищной фотографии, которую показывал Роджерс: причудливый подземный храм с резным троном и древние развалины в опасных и недосягаемых просторах Арктики. Возможно, Роджерс в самом деле бывал на Аляске, но фотография еще ничего не доказывала; резьба и зловещие иероглифы на троне вполне могли оказаться искусной декорацией. Достаточно представить чудовищную тушу, застывшую на троне… Какой небывалый полет воображения! Интересно, где стоит этот шедевр? Скорее всего за ду-бевой дверью в мастерской. Однако что пользы размышлять о каком-то восковом слепке, когда в зале тесно от отвратительных ипостасей, ничем не уступающих подземному божеству? Стоит лишь заглянуть за полотняную занавеску, отгораживающую придел "Только для взрослых".

Окружение из восковых фигур с каждой четвертью часа начинало все больше раздражать Джонса. Прекрасное знание музея обрекало его даже в кромешной тьме на мысленное созерцание выставленных экспонатов. Мрак лишь добавлял немного новых красок отпечатавшимся в памяти персонажам. Гильотина, казалось, легонько поскрипывала, а бородатое лицо Ландру — душителя пятидесяти собственных жен кривило гримасы, полные недвусмысленной угрозы. Из перерубленного горла мадам Демерс вылетало зловещее клокотание, в то время как безголовое и безногое туловище жертвы дюйм за дюймом медленно приближалось на кровоточащих обрубках. Джонс прикрыл глаза в надежде приглушить образы, однако вскоре обнаружил бесплодность этих попыток. К тому же, стоило опустить веки, и странные светящиеся точки снова начинали свой беспокойный хоровод.

Не оставалось ничего другого, как постараться удержать в памяти те зловещие образы, которые недавно он пытался прогнать. Удерживая одни, воображение прочно отгораживалось от остальных; однако помимо воли Джонса из тайников его сознания стали выплывать наиболее жуткие чудовища; всевозможные твари сочились и ползли к нему, охватывая плотным полукругом. Черный, блестящий Цаттогва выполз из пасти лепной горгульи — длинная синусоида, усыпанная тысячей рудиментарных ножек, — и с шелестом расправил тонкие когтистые крылья, готовый к броску. Усилием воли Джонс удержался от крика. Потребовалось все самообладание и рассудительность, чтобы заглушить забытые детские страхи. Несколько помогла новая вспышка фонарика. В лучах света безобразные муляжи выглядели не столь пугающе, как в глубинах памяти.

Но сомнения не рассеялись. Даже при свете фонарика Джонса не оставляло ощущение, что занавеска с надписью "Только для взрослых" слабо колышется и подрагивает. Хорошо представляя, что скрывается за холстом, он непроизвольно поежился. Перед глазами возникли гибельные очертания таинственного Йогх-Сотота — беспорядочное нагромождение переливающихся шаров, исполненных космической угрозы. Что, если эта отвратительная масса медленно перекатывается, чтобы поглотить его? Направо небольшая выпуклость в занавеске прикрывала острый рог Гноф-Кеха — обросшего волосами жителя гренландских льдов. Иногда это мифическое существо можно наблюдать на двух ногах, иногда — на четырех, однако более вероятно встретить его на всех шести конечностях. Чтобы избавиться от подозрений, Джонс решительно шагнул с включенным фонариком к зашторенному приделу. Разумеется, ни один из его страхов не оправдался. Хотя не покачивает ли своими длинными лицевыми щупальцами громадный Туле — медленно и угрожающе? Податливость щупалец не была секретом для Джонса, но он не предполагал, что сквозняка, вызванного его приближением, будет достаточно, чтобы привести их в движение.

Вернувшись на скамью, он закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на перемещения световых пятен. Часы на башне раскатились единственным ударом. Всего лишь час? Джонс подсветил фонариком собственные наручные часы и убедился, что это так. До утра оставалась целая вечность. Роджерс появится в восемь, до Орабоны. Задолго до его прихода на улице рассветет, но в подвал не проникнет ни одного луча света. Все окна заложены каменной кладкой, за исключением трех тусклых прямоугольников, выходящих во двор из мастерской. Утомительное пари, ничего не скажешь.

Слуховые галлюцинации обрели пугающую отчетливость; Джонс мог поклясться, что слышит осторожные шаги в мастерской. Не следовало столько думать о твари, которую Роджерс с благоговением называл "Он". Последний шедевр лишил рассудка своего создателя. Кто в здравом уме станет запирать на массивный замок безжизненную фигуру из воска? Конечно же, шаги породило утомленное воображение. Необходимо взять себя в руки.

Изнутри мастерской послышалось слабое царапанье ключа. Направив на звук луч фонаря, Джонс не увидел ничего, кроме неподвижной двери. Выключив свет, он расслабился и закрыл глаза; и сразу же возникла явственная иллюзия поскрипывания — на этот раз не гильотины, а медленно, украдкой открываемой двери в мастерскую. Только бы не закричать. Сорвавшись, он растеряет остатки самообладания. Теперь отчетливо слышалось какое-то шарканье, неуклонно приближающееся к его скамье. Успокоиться. Надо немедленно успокоиться, иначе воображение уничтожит его. Пошаркивание раздалось совсем рядом, и решимость Джонса ослабла. Из его легких с выдохом вырвался крик: