Злом за зло (Драконоборец - dark edition) - [48]

— Защищать короля и принцессу! — хрипло пролаял сир Вийем.

Мушкетеры открыли огонь по крылатому силуэту вслед за хиллфолком, но тщетно — он летал с умопомрачительной скоростью и молниеносно менял направление, а когда пронесся над двором во второй раз, вновь посыпались смертоносные перья.

— Не тратьте пули, эмблемы их не боятся. — Из посоха Тобиуса ударил луч золотого света — мимо. Волшебник бил заклинанием еще и еще раз, но цель была слишком быстра.

Третий шквал режущих перьев собрал свою кровавую жатву. Маг побледнел сильнее обычного, его лицо пошло трещинами ярости, рот исказился, произнося словоформулы. Распахнулась книга заклинаний, страницы которой с бешеной скоростью перелистывались и будто выплевывали лоскуты бумаги. Те исчезали в неярких вспышках, превращаясь в точные копии серого мага. Тридцать двойников поднялись в воздух на эфемерных крыльях и устремились навстречу черному силуэту. Начался воздушный бой, в небе без остановки вспыхивали потоки золотого света, а в ответ летели черные перья. Стая двойников редела, но новые взлетали ввысь, стремясь взять летучую смерть в клещи.

Из носа вновь хлынула кровь, в глазах начали лопаться сосуды. Тобиус контролировал действия тридцати своих реплик, каждая из которых постоянно пользовалась двумя заклинаниями — Крыльями Орла для полета и Солнечным Лучом для атаки. Таким образом, его гурхана иссякала примерно в тридцать раз быстрее, кровь начинала закипать от напряжения, кожа покраснела, будто ошпаренная, покрылась сверкающим слоем пота, и от нее с шипением валил пар. Но вместе с тем тридцать реплик успешно били черного летуна, пронзая его копьями света, не позволяли пронестись над двором в четвертый раз. То и дело враг оказывался бит, падал, потом быстро становился на крыло, метал перья, но вновь был бит. В конце концов, потеряв крылья и безумно кувыркаясь в воздухе, он рухнул во двор, разрушив фонтан. Реплики исчезли в магическом свете, а их создатель с тихим стоном оперся о посох, пытаясь не упасть. Один из риденцев, жилистый мечник в закрытом шлеме, подхватил его под руку с одной стороны, хомансдальф — с другой.

— Он еще… не подох!

— Не извольте беспокоиться, чар Тобиус, — ответил сир Вийем, — мы это исправим. Годлумтакари, за мной.

Черный рыцарь и белокожий унгиканец выдвинулись к разрушенному фонтану. Сын Черного континента был огромен, он не носил одежды выше пояса за исключением наручей, и под кожей, рассеченной бесчисленными шрамами, перекатывались огромные мышцы. Оружием ему служили странные предметы, похожие на топоры, но с лезвиями в форме кривых птичьих клювов.

Через потрескавшийся бортик переступило существо, вдвое превосходившее ростом любого из приближавшихся к нему людей. Тварь была тонкой, гибкой, похожей строением на человека, но с огромной вороньей головой на плечах. Хотя реплики лишили эту эмблему крыльев, у нее остались страшные птичьи когти и мощный клюв.

Сир Вийем и Годлумтакари зашли с двух сторон, чего тварь будто не замечала, направив свой взгляд мимо них, за спины солдат, туда, где рядом с отцом стояла Хлоя Карторен. Затем чудовище пришло в движение, и было оно ужасающе быстрым. Сир Вийем вскинул клинок и отступил, с лязгом отбивая удар когтей, альбинос налетел на птицеголового со спины, громко улюлюкая, совершил прыжок и вонзил оружие в спину между двумя обрубками крыльев. Беззвучно распахнув клюв, эмблема Тьмы упала на колени, а холлофар с дикой яростью начал кромсать ее дергающееся тело. Сир Вийем подступил, плавно вскидывая свой меч, и одним ударом отрубил воронью голову. После этого и сама голова, и тело начали оплывать, как воск на сковородке, растекаясь черной жижей, а на земле осталось лежать испачканное мертвое тело в мантии волшебника.

Бейерон двинул вперед главную ударную силу своей армии, переместив фигурку бхуджамишлана. Талбот силой мысли заставил своего ракшаса встать на защиту махараджи. Так завершился очередной этап захватывающего действа, разворачивавшегося на доске для игры в раджамауту. Тобиус, следивший за этим, откровенно скучал. Сам он знал только, как надо двигать фигуры, а потому проиграл все партии и королю, и архимагу. Раджамаута — игра мудрецов, и хотя любой волшебник по определению должен быть мудрецом, Тобиус продолжал скучать, глядя на это "веселье". Сам виноват, подумал он, затягиваясь славным табаком, не следовало так беспощадно громить их при игре в торжок, тогда бы они не обиделись и не решили двумя голосами против одного играть в раджамауту.

В комнату, неся на серебряном подносе старинный кувшин с вином, вошел Джаспер, и маг, воспользовавшись моментом, откланялся. Попыхивая своей драгоценной трубкой, он двинулся по Хосбранду. Отовсюду следили внимательные взгляды если не волшебников, то божьих людей, которые после инцидента просто заполонили замок.

Нападавшему, когда тот понял, с кем связался, удалось сбежать от Талбота Гневливого прежде, чем вновь уснули защитные заклинания, но маги Академии в один голос утверждали, что покинуть дворца он не мог. Следовательно, несостоявшийся убийца принцессы — а в том, что он желал убить Хлою Карторен, никто не сомневался — прятался где-то в Хосбранде. В сложившейся ситуации церковники углядели возможность приумножить свое влияние на короля, а маги Академии Ривена всеми силами желали защитить свою честь от позора — ведь те двое, что впустили колдуна, не являлись самозванцами, а были попросту предателями. Теперь по Хосбранду разгуливали монахи орденов святых Петра и Иоанна, а также адепты Академии. И те, и другие смотрели друг на друга шакалотом, но ничего поделать не могли, ибо король желал хранить равновесие и заставил их присматривать друг за другом.