Злое железо - [99]

– Зато твоих мужиков потом с хвоста не сбросишь, – резонно заметил здравомыслящий Сенин. – Нет уж, если Авдей приглашает, значит, идем к Авдею, только за пузырем зайдем. А потом ведь от тебя его все равно домой провожать придется, ему же домой надо, он дома, наверное, не ночевал. Так ведь, Авдей?

– Не ночевал, – согласился я, прикидывая, сколько времени я провел в том, другом, мире. Получалось, что неделю, не больше, а то и меньше. Точнее определить время своего отсутствия у меня не получалось отчасти потому, что чувствовал я себя и впрямь хреново, а отчасти из-за выпитого самогона.

Потом мои спутники долго спорили, к кому идти за самогонкой. Один настаивал на том, чтобы отправиться к некоему Сашке, у которого нажористей и дешевле, второй очень аргументированно возражал, отстаивая кандидатуру также мне неизвестной тети Клары, у которой «точно не отравишься». В конце концов я не выдержал и сказал:

– Затаримся в магазине. Купи водки и что-нибудь закусить. Жрать у меня дома нечего. Вот, возьми.

И протянул Коляну две сотни.

– Ладно, ты банкуешь, тебе и решать, – пожал плечами народник и посмотрел на меня с сожалением: дескать, на эти деньги вон сколько бухла можно было купить, а он их на водку тратит, ну да его деньги, ему виднее. Но все равно глупо.

После чего отправился в ближайший магазин, посоветовав нам не маячить тут, а отойти во двор во избежание повисания на нашем хвосте группы страждущих.

– Вон они ханыжат, крысятники, – сказал гонец. – Вы идите себе потихоньку, а я быстренько смотаюсь туда и обратно и вас догоню.

– Курить купи, – крикнул ему вслед бывший инженер.

И мы не торопясь направились к моему дому.

Вечерело, и город уже не казался таким гнусным, как днем. Здесь, в моей родной России, тоже вовсю бушевала весна, щедро разбрасывая во все стороны гормоны. Девчонки, попадавшиеся навстречу, вызывающе подмигивали нейлоновыми коленками из-под коротеньких курточек, но, увы, не нам. Я давно заметил, что мужчины, собирающиеся выпить на троих и всерьез, мало чувствительны к женским прелестям, хотя и решительно не понимал почему. Наверно, таково еще одно свойство нашей таинственной души, хотя мне лично подобная бесчувственность была чужда, видимо, пьяницей я был пока что недостаточно зрелым. Ничего, это скорее всего пройдет. Потому что в данный момент я решительно не представлял себе, чем я буду теперь заниматься. Грузчиком устроиться, что ли? Вот все клянут нерусских владельцев рынков и прочих торговых точек, а зря клянут. Никакому азеру или грузину и в голову не придет не заплатить за работу. Мало заплатить – другое дело, а вот предложить работать просто так, с тем, что заплатит когда-нибудь потом, когда деньги будут, – никогда. Это свойственно только россиянам, и в самой большой степени – бывшим советским начальникам и комсомольским работникам. Те халяву рассматривают как нечто совершенно законное и естественное, потому как они – начальники. Начальники – и точка! А много вы видели в России состоятельных людей, не прошедших как минимум номенклатурно-комсомольскую школу? О высшей партийной я уже и не говорю. То-то же!

Так я размышлял, пока мы продвигались по узкой асфальтированной тропке к подъезду панельного дома, где я имел удовольствие обитать. У самого подъезда нас догнал запыхавшийся Колян с пакетом в руках.

– Васька с Мустафой на хвост сели, еле отвязался, – сообщил он отдуваясь. – Ну, пойдем, что ли? А то темнеет уже, нам еще домой надо с Володей. Завтра ему в суд по поводу компенсации за жилье, ну, из которого его сеструха выгнала. Проспит еще.

И мы пошли.

Глава 15 Завой

Не запой, так, стало быть, завой,

Тот же вкус у крови, что у соды,

Ты возьми меня, Господь, с собой,

Если завтра вновь пойдешь по водам!

А. Молокин. Завой

Я проснулся, с трудом разлепил глаза, честно пытаясь понять, где я нахожусь, и вспомнить, что было вчера. Вспомнить было нечего, то есть вчера ничего особенного не произошло, посидели, выпили, гости тихохонько ушли, а я рухнул в сон. Гитара моя на месте, кажется, я ночью, слава богу, не играл, и вообще все было тихо-мирно, вон даже деньги какие-то валяются на столе, сдача с последней бутылки, наверное. Стало быть, гости мои оказались вполне честными людьми и больше потребного для поправки здоровья не взяли, как их, кстати, звали, моих гостей? Ага, Колян и Володя. Ну-ну…

Не буду описывать состояние бодуна, о нем и так много написано. Наверное, авторы таким образом зарабатывали на грядущие похмелки, так что не надо мне в их нестройные ряды, обойдусь, у меня еще заначка осталась. А вот в магазин идти придется, благо он рядом. Как себя ни обманывай, но ежели оно началось, то пока само не кончится, нечего и трепыхаться. Надо плыть по течению, по возможности плавно подруливая, чтобы не напороться на неприятности. Я мужественно собрался и направился в магазин.

Дальнейшие несколько дней разнообразием не отличались, разве что заначка, которая у меня, как у всякого порядочного человека, хранилась в томе Михаила Афанасьевича, становилась все тоньше и тоньше. Наконец из великого романа, печально кружась в прокуренном воздухе, выпала последняя сотенная, знаменуя собой начало новых забот. Каких? Да все очень просто! Деньги кончились, а запой – нет. Запой уверенно перешел в стадию завоя, отличающуюся, кроме непреодолимого желания выпить, еще и отсутствием денег на осуществление этого желания да обостренной стеснительностью, не позволяющей занять вожделенную сумму у знакомых. Стеснительность сочеталась с полным осознанием того, что никто из моих знакомых скорее всего мне не обрадуется, а идти все равно придется, потому что… Да потому что завой!