Злое наследие - [3]

Однако в этих сковывающих рамках принцесса вполне освоилась и существовала более или менее непринуждённо. Она более всех в семье достойна была олицетворять собой высшую аристократическую добродетель и власть. Но сложно было предположить, на что ещё, кроме как выглядеть, она окажется способна. Гадар время от времени пытался отгадать, действительно ли сестра всерьёз примеривается к трону, однако, сочтя само предположение сомнительным, решил пока воздержаться от выводов. Что поделать, если в этом вопросе даже родные брат и сестра предпочитали не раскрываться друг перед другом.

– Я пытаюсь понять, – произнесла Ианея, – сколько шансов у её сына, при условии, что она права, и отец действительно предполагал назвать наследником кого-то из её детей?

– Столько же, сколько у остальных.

– Ты уверен?

– Настолько, насколько вообще в чём-то можно быть уверенным, – удивился принц.

– Считаешь, что мнение отца теперь уже ни на что не повлияет? Напомню: магия была в его руках до самой его смерти. И в тот момент, когда он понял, что умирает, был ещё способен на последнее действие. Дух короля претворяется в Пламя. Может быть, он и в таком состоянии может сделать единственно правильный выбор. Или именно так и собирался поступить с самого начала?

Прости, но вопросы религии разумнее оставить служителям. А это ведь именно они. Даже если и так, то в Столпе ведь сейчас претворён не только дух нашего отца. В нём – все наши предки. Они все будут выбирать нового короля Лучезарного, и воля отца будет лишь одной из многих.

– Алкеда бы сказала, что год ещё не прошёл, и король ещё с нами. Она именно так и говорит.

– Нашла кого повторять. – Гадар отвернулся.

– Я думаю о том, что разумно было бы пойти на отсрочку высшего выбора, тем более что есть не только повод, но и причина. Поговорить бы об этом с Аранефом. Я справлялась с книгами законов и просила пояснений у чародеев-законоведов. Если в течение двух лет кто-то из претендентов на трон не заявит о своих правах, магия исключит его из общего числа наследующих. Уверена, Алкеда никогда не снизойдёт до старых книг. Она не из тех женщин, кто обращает внимание на подобные тонкости. И это наш шанс сделать её вместе с её сыном безопасной для нас. И для трона.

– Ты имеешь в виду, что с новорожденным это получится само собой?

– Именно так. И именно с ним. Король должен вступать на трон, будучи дееспособным, я так считаю. Зачем Лучезарному король-младенец? Ещё если б у Пламени не было выбора, можно было б понять. Но выбор есть.

– Думаю, в случае подобной отсрочки из круга претендентов будет выключен не только младший сын короля, но и все наши сёстры. Ты – в том числе.

– Это ещё почему?

– Помнишь, что говорил Бовиас? Сын герцогини Овеяния?

Я помню всех братьев, – отрезала Ианея. – Зачем было уточнять? И какие именно его высказывания ты пытаешься мне напомнить? По поводу того, что у Лучезарного может быть только король, но уж никак не королева? Но разве его мнение более весомо, чем закон? Книги говорят, что королю наследуют все его дети, без различия пола.

– И возраста.

– Это другое. Любая из наших взрослых сестёр способна действовать. В отличие от младенца.

– Ты пристрастна. Видишь то, что хочешь видеть, и вспоминаешь о том, что хочешь помнить. А правителю надо точно оценить настоящую ситуацию.

– В чём же я пристрастна? Закон признаёт меня такой же наследницей отца, как ты, Аранеф или Бовиас. Я не отказываюсь от своих прав.

– Мало это произнести. Нужно ещё тем или иным способом утвердить свою власть. Но ни у кого из сестёр нет своих владений. У тебя их тоже нет. Значит, чтоб оказаться в числе претендентов, тебе нужно получить в распоряжение графство или хотя бы крохотное баронство какое-нибудь. Распределять земли может либо король, либо регент. Так что же? Ты сейчас будешь стоять за обсуждение кандидатуры регента?

– Пожалуй, ты прав…

– Это, между прочим, окажется на руку Алкеде.

– Я поддержу кандидатуру Аранефа – на моих условиях, конечно. Пусть он даст мне хорошие земли, и тогда.

– Аранеф ничего тебе не даст. Ты же знаешь. Зачем ему умножать число претендентов, если так просто будет этого избежать?

Взгляд Ианеи стал жёстким, да и без того было ясно: она что-то задумала. Однако, не сказав ни слова, молча поднялась и подошла к балюстраде террасы, едва ли смущая себя тем, что теперь волны солнечного света окатывали её с головы до ног. Мраморнокожую, её, как и всех представителей королевской семьи, совсем не брал загар. А особенная белизна её лица, конечно, какой-то особенный дамский секрет.

Вилла, к которой примыкала эта просторная терраса, держалась на склоне горы, чуть ниже королевского дворца, царствовавшего тут надо всем. Ниже развернулась зелень рощ и фруктовых садов, очень много великолепной, щедрой зелени, и узкая полоска города, и лёгкие причалы для яхт. И море, сияющее, как целый мир расплавленного серебра. Здесь было столько света, что иной раз становилось трудновато дышать. Свою лепту вносила и магия, которая зародилась на столичном полуострове в давнюю догосударственную эпоху и с тех пор только крепла. Лучезарный город, столица королевства, по-прежнему был её средоточием и символом. Магии здесь жило так много, что сам воздух, казалось, отливает золотом.