Зло в имени твоем - [68]

Марине казалось, что такое всепоглощающее чувство невозможно после первого взгляда. Но сегодня она поняла, что ошиблась. Ей нравились мужчины такого типа. Сильные и красивые, с насмешливыми, все понимающими глазами. Она чувствовала, что нравится ему. И это вселяло еще большую уверенность. Он вдруг поднялся, и она почувствовала, как сильнее забилось ее сердце. Он подошел к ней ближе.

— Вы разрешите? — спросил он по-испански.

Она подняла на него глаза.

— Я вас не знаю, — это было равносильно разрешению. Он это понял.

— Поэтому я подошел, чтобы познакомиться, — улыбнулся он, — но вы разрешите мне сесть за ваш столик?

— Садитесь. — Она пожала плечами, оглушенная его появлением рядом.

— Официант, — позвал он, — два кофе.

— Вы давно в нашем отеле? — спросил незнакомец.

— Я приехала сегодня утром. — Она сама не понимала, почему отвечает на его вопросы. Но разыгрывать притворное возмущение не хотелось. Ей было приятно его присутствие рядом.

— Тогда мне повезло, — улыбнулся незнакомец, — такую красивую женщину я увидел первым. Это впечатляет, вы не находите?

— Не знаю. Я как-то над этим не задумывалась.

— Конечно. Вы же не можете смотреть все время в зеркало, чтобы у вас поднималось настроение, как у меня.

Она улыбнулась.

— Вы всем женщинам говорите эти слова?

— Только очень красивым женщинам, — воркующе произнес он, — очень красивым.

Официант принес две чашки кофе.

— Вы приехали издалека? — спросил он.

— Да, из Мексики.

— Господи, какое чудо, — встретить в Чили, на другом конце света, мексиканку.

— А чем вам не нравятся мексиканки? — поинтересовалась она.

— Наоборот, после нашего сегодняшнего знакомства я понял, что всегда любил только женщин Мексики.

— Вы довольно опытный обольститель. Вам этого не говорили?

— Много раз. Вы фотомодель?

— Я журналистка.

— Быть этого не может. Как только я вас увидел, так сразу понял, что именно вы можете составить конкуренцию любой фотомодели. С такими красивыми волосами и такой фигурой.

— Не думаю, что я бы подошла.

— Почему?

— У меня не хватит терпения, чтобы ходить по подиуму в окружении других красоток, — призналась она, — для этого я достаточно независима.

— Вы мне нравитесь все больше, — улыбнулся он, — с таким характером вы мне подойдете.

— Я еще не знаю ваш характер.

— Мягкий и добрый. Немного сентиментальный.

— Это вы говорите для меня?

— Конечно.

— А на самом деле?

— Упрямый, — серьезно сказал он, глядя ей в глаза.

Она вдруг разозлилась. Сидит тут и чувствует себя полной дурой, забыв о своем задании. Нужно пойти к портье и выяснить, где живут интересующие ее люди.

— Мы даже незнакомы, — сказала она собеседнику.

— В таком случае давайте срочно исправим эту оплошность, — предложил он. — Как вас зовут?

— Мария. Мария Частер.

— Какое красивое имя — Мария!

Она вдруг вспомнила Робера и побледнела. Господи, неужели она приносит несчастье всем окружающим.

— А вы не местный? — спросила она.

— Нет, — улыбнулся он, — разве вы не поняли этого по моему акценту?

— Я не прислушивалась.

— Я француз.

«Господи, не надо», — хотелось закричать ей. Но она молчала.

— Меня зовут Ален Дорваль, — сказал незнакомец. — Что с вами? Вам, кажется, плохо?

Глава 4

После того как он назвал свое имя, ей действительно стало плохо. И она попросила проводить ее до своего номера. Француз оказался галантным кавалером. Он не стал ни о чем расспрашивать, видя, что молодая женщина сильно побледнела. Но успел выпросить завтрашнее свидание в пять часов вечера. И удалился. Марина, заперев за ним дверь, села на свою постель, совершенно разбитая. Незнакомец был Аленом Дорвалем, тем самым французом, ради вычисления которого ее и послали сюда. И если Дорваль раньше ее выйдет на оставшегося в живых Сабельи или уже вышел на него, то она должна будет дать знак Ронкалю. И если приедет Марат и француз попытается защитить его, она должна дать знак Ронкалю. Во всех вариантах исход ясен — пуля Ронкаля должна найти свою жертву. И той жертвой с очень большой вероятностью может стать Ален Дорваль.

Она пошла в ванную комнату и, открыв холодную воду, залезла под душ, дрожа от ледяных струй, бьющих по ее телу. Или вода была недостаточно холодна для нее и дрожала она совсем по иному поводу? Ответа на этот вопрос она не нашла. И в эту ночь сон ее был тяжелым и мрачным, и, проснувшись утром, она даже не могла вспомнить все кошмары, которые мучили ее в эту ночь. Было уже двадцать третье число. До приезда Марата оставалось два дня.

Утром она не стала завтракать, опасаясь встретиться с французом, и, наскоро перекусив в ближайшем кафе, поспешила в тюрьму, оправдывать то невольное алиби, которое ей сумел подарить полковник Чернов, позвонив из Буэнос-Айреса. Полдня ушло на то, чтобы пробиться к начальству. И наконец, в половине четвертого ей удалось получить пропуск на завтра, разрешающий поговорить с самим начальником тюрьмы. Она выскочила из здания и поймала такси, стараясь не обращать внимания на засуетившихся позади нее наблюдателей, не понимавших, куда она спешит.

Она остановила машину у косметического салона, и разочарованные агенты долго ждали, пока наконец она закончит укладывать волосы. Без десяти пять она уже ехала в свой отель, на встречу с Аленом Дорвалем.