Злая звезда - [4]

— Чего же я не добился? — В голосе Мирова полковник уловил обиду.

— Ещё раз повторяю — никто не сможет вас упрекнуть в плохом ведении этого дела. Более того, вы заслуживаете поощрения: следствие проведено энергично, быстро и результативно. Но, дорогой товарищ Миров, наша профессия весьма противоречива. Мы — юристы и по самой сути нашей профессии должны быть, в известном смысле, формалистами, если хотите, крючкотворами. Но с другой стороны — мы солдаты, мы всегда в бою! В бою с умным, хитрым, сильным противником. Скажите, всегда ли можно выиграть сражение, ограничивая свои действия только строгим, безоговорочным выполнением воинского устава и приказов командования?

— А вы считаете, что войну можно выиграть нарушением приказов? Пренебрежением к воинскому уставу?

— И верно, ты — крючкотвор! Куда повернул! Подумай вот о чём: может ли какой угодно приказ предусмотреть все особенности и неожиданности боя? И можешь ли ты назвать хотя бы два сражения, которые в точности повторяли друг друга? Воинский приказ — дело святое. Но вот тебе пример. Разведчикам приказано выявить расположение вражеской батареи. Разведали. Выполнили приказ. Но по дороге к своим захватили ещё и «языка», хотя приказа не имели. И «язык» такое показал, что разведчиков именно за него и представили к награде. А по-твоему — их надо передать в трибунал!

— К чему вы ведёте, Трофим Антоныч? Какое отношение имеет ваш пример к делу Туманова?

— А вот какое. Задержан шпион. Что требуется от следователя? Выяснить, кто он и что он. Ты это сделал. Сделал хорошо. Но орденов за это не дают, потому что проводить хорошо следствие мы обязаны, это элементарно. Тот, кто не умеет вести следствие в рамках узаконенных процессуальных норм, тому, дорогой друг, нечего у нас делать. Мысль моя проста. Настоящий чекист обязан всегда задавать себе вопрос: не рано ли я поставил точку, не могу ли я нанести врагу удар сильнее, удар, не предусмотренный приказом, но продиктованный обстоятельствами дела, ходом событий, возможностями? Задал ты себе такой вопрос, когда решил передать дело Туманова судебным органам?

— Я уже докладывал вам: Туманов сказал всё, что знал. Благодаря ему был окончательно разоблачён так называемый Иван Кузьмич — по паспорту Сергей Власюк. К сожалению, при аресте с Власюком приключился инсульт. Нервы не выдержали. Теперь лежит в больнице. Парализована правая сторона, полная потеря речи…

— Что говорит врач?

— Дни его сочтены… Умрёт, не приходя в сознание.

— Вот видишь, — сказал, как показалось Мирову, невпопад полковник. — Рано закрывать дело. Давай-ка подумаем вот о чём. Хозяева Туманова ждут его очередного выхода в эфир. Когда назначен сеанс связи?

— На десятое июля.

— На десятое. А следующий выход?

— На двадцатое.

— Значит, десятое и двадцатое. Но Туманов в эти числа в эфир не выйдет?

— Ясно.

— И тогда там, по ту сторону, сделают естественный и правильный вывод: Туманов провалился. И в этом случае нам и впрямь не остаётся ничего другого, как передать его дело в суд и поставить точку. И это будет свидетельствовать не о нашей победе, а о поражении.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, Трофим Антоныч.

— Выжать воду из камня! Ты уверен, что Туманов не был связан ни с кем, кроме Власюка?

— Абсолютно.

— Надеюсь, ты понимаешь, что кроме Туманова существуют и другие резиденты, связанные с ним. Но эту тайну, как писали романисты в прошлом веке, Власюк унесёт с собой в могилу.

— Похоже, что так.

— А теперь — немного фантазии. Как заполучить человека с той стороны, знающего адрес хотя бы ещё одного резидента? В наших условиях разоблачить резидента и захватить связного из-за рубежа — дело государственного масштаба. И мы не можем упустить такую возможность.

— Что вы предлагаете?

— Предлагаю, чтобы десятого июля Туманов, как всегда, вышел на связь.

— С фиктивными данными? А что дальше? Почему его выход на связь поможет нам обнаружить резидента и захватить связного вражеской разведки?

— Туманов выйдет на связь без всяких данных. Не удивляйся. Выслушай мой план. Думаю над ним давно. Советовался кое с кем. Знают о нём и в Москве. Так вот, десятого июля мы прикажем Туманову провести очередную передачу. В этот день его хозяева, как всегда, услышат знакомые позывные, затем они услышат однообразные звуки, которые довольно быстро прекратятся. Когда они расшифруют запись, выяснится, что вся передача состояла из трёх букв: «Ж, А, К.» Жак! Одно только имя: Жак! Двадцатого июля повторится то же самое. Сначала позывные, затем — Жак! И всё! Как ты думаешь, будут они озадачены?

— Конечно, это им покажется странным!

— Что же они решат, какое найдут объяснение столь странного выхода в эфир своего агента?

— Трудно сказать… Сразу ответить не могу.

— Подумай на досуге. Хотя досуга у тебя нет. В общем, сообщи Туманову, что десятого он выйдет на связь…

— Для того чтобы выстукивать эти три буквы? Но ведь шифр в наших руках. Мы можем выйти на связь сами, зачем нам посвящать в свои планы шпиона?

— Сами, без Туманова, выйти в эфир мы не можем, хотя нам известны его позывные и шифр находится в наших руках. Но ты должен знать, что у каждого радиста свой «почерк». А на приёме у шифровальных передач всегда сидит опытнейший приёмщик, он без труда обнаружит, что на связь вышел не Туманов, что это не «тумановский почерк». Тогда весь наш план бездарно провалится. В общем — готовь Туманова к передаче…