Злая-презлая сказка - [20]

Утро принесло с собой жесточайшее похмелье, и запоздалое чувство стыда. Как я могла??? Как он мог??? Однако, вспомнив обжигающий поцелуй, я не могла не признать, что Никита был однозначно хорош. Может быть, он даже стоил потерянной дружбы со Светой.

Приведя себя в порядок, я раздумывала, чем бы сегодня заняться. Уборки квартира пока не требовала, холодильник забит продуктами под завязку, а стиркой я занималась каких-то пару дней назад. Так и не найдя себе забот по дому, я решила немного прогуляться, благо, погода стояла просто замечательная. Внимательно проинспектировав небо на предмет нежелательных дождевых туч, я осталась вполне довольна праздничным, кристально-голубым полотном, и ярким солнышком.

Однако внезапное головокружение заставило меня резко пересмотреть свои планы. С трудом добравшись до кровати, я осторожно легла, и дала себе очередной зарок не злоупотреблять со спиртным.

Сон накрыл меня неожиданно, я будто бы провалилась в бездонный черный колодец. Но вот чернота начала постепенно рассеиваться, и я увидела Свету. Иронично хмыкнув: "Однако, подсознание беспокоится о ней куда больше, чем мне казалось", я ждала, что будет дальше.

Света была в каком-то темном, пыльном помещении. Тусклый свет маленького окошка не рассеивал тьму, а, казалось наоборот, делал её еще гуще. Именно по этому окошку я и смогла определить, что подруга (теперь уже вероятно бывшая), поднялась на чердак своего загородного дома. Мне всегда было интересно, что же находилось там, но Светка вопила, что там пыль, грязь, всякое тряпье, и нечего мне там делать.

Сейчас же обстановка чердака была более чем странная. Светящейся краской на полу была начертана октограмма, испещренная непонятными символами и рунами. Бывшая подруга, одетая в длинную белую рубашку, больше смахивающую на саван, осторожно обходила октограмму по кругу, и зажигала стоящие в углах свечи. Комната озарилась каким-то нервным злым сиянием, странные тени метались по лицу Светки, когда она отошла, чтобы полюбоваться своей работой.

Несмотря на зловещую обстановку, и непонятные действия подруги, мне вновь стало очень весело. Конечно, кто-то может сказать, что в такой ситуации надо не веселиться, а бояться, но я твердо знала, что это всего лишь сон, и даже находила его весьма интересным.

Тем временем, Светлана подошла к невысокой кафедре, находившейся слева от октограммы, открыла большую, очень древнюю на вид книгу, и, удовлетворенно ухмыльнувшись, принялась выкрикивать резкие отрывистые фразы на неизвестном мне языке.

Действие набирало обороты, и мне становилось все интереснее. Голос Светы внезапно стал более торжественным. Она выудила откуда-то небольшой, тускло поблескивающий кинжал, и, размахнувшись, ударила им себя по запястью. Я едва удержалась от изумленного вскрика, когда она собрала капающую кровь в ладонь и выплеснула её точно в центр октограммы. Прозвучали последние слова, резкие, щелкающие, больше похожие на приказание, и Света замолкла, напряженно всматриваясь в начерченную на полу фигуру. Порыв ветра, похожий на песчаную бурю, прошелся по комнате, заставив тени заметаться в своем прихотливом танце. Свечи не затухали только чудом, тени становились все яростнее, а внутри октограммы вспыхнуло черное пламя.

Мне отчаянно захотелось проснуться. Но откуда-то я знала, что это невозможно.

В центре фигуры, там, где горело пламя, буквально из ниоткуда возник поразительно красивый мужчина. Черные волосы, длиной до плеч, черные, невероятно порочные глаза, и идеально выглаженный дорогой черный костюм. Он был совершенен. Резкий запах помешал мне сосредоточиться, но я не смогла его определить. Да и откуда мне тогда было знать, как пахнет сера?..

Мужчина обаятельно улыбнулся, и это улыбка была похожа на то черное пламя. В ней хотелось раствориться. Света смотрела на него широко раскрытыми глазами, и молчала. Незнакомец улыбнулся снова, как мне показалось, слегка презрительно, носком туфли что-то подправил в рисунке октограммы, свободно вышел оттуда, щелкнул пальцами, и непринужденно сел в появившееся перед ним шикарное кресло.

Светка издала придушенный хрип.

— Вы что-то сказали, Призывающая? — глубоким, вкрадчивым, бархатистым голосом сказал мужчина. Он был безукоризненно вежлив, но в этой вежливости чувствовалась скорее тщательно замаскированная скука. Света тем временем попыталась взять себя в руки, и срывающимся голосом провозгласила:

— Силой Истинного имени Призывающей, силой Темного Круга, приказываю тебе повиноваться! — мужчина позволил себе негромкий смешок.

— Смею поинтересоваться, юная леди, кого вы пытались призвать?

— Силой Ис… — что-то явно шло не по плану, и Света теперь отчаянно трусила.

— Я задал вопрос, невежливо оставлять его без внимания, — его голос был обманчиво мягок, но в нем отчетливо слышалась угроза.

— Демона. Низшего… — почти прошептала Света.

— Ваш непрофессионализм ввергает меня в уныние. Позвольте поинтересоваться, кто была ваша Наставница?

— Я… я сама…Нашла книгу… тут… на чердаке… читала…

— О, Светоносный, — он осуждающе покачал головой, — И чего же вы, юная самоучка, хотели просить?