Злая ласка звездной руки - [94]

А врачам что? Им главное — поведение пациента под какой-нибудь ярлык подогнать, они и радуются, рапортуют — распознали болезнь, теперь ищем средства для ее излечения. А лечение одно — сера да нейролептики, которые способны саблезубого тигра в невинного котенка превратить. Настоящих психов врачи побаиваются, сами понимаете, сегодня ты его лечишь, а завтра он тебя на темной тропиночке встречает и о жизни разговаривать начинает. Всем понятно, чем такие разговоры заканчиваются.

Пациенты, о которых шла речь выше, были тихими, а потому и лечить их можно было без каких-либо опасений.

Тем более, что в последние дни они даже не ели, только пили помногу. Совсем как растения. И уборке палаты они не мешали. Бегемот заходил, брал их по очереди и укладывал на чистое место, а после уборки переносил обратно в постель.

Только когда он поливал их из шланга тугой струей прохладной воды, больные вроде оживали, даже пытались ползать по кафельному полу, но с завершением помывки впадали в прежнее бессознательное состояние.

Бегемот только руками разводил. Всякие пациенты у него были, а таких вот видеть не доводилось. «Обманчивое это спокойствие, — сказал Бегемот. — Чую я, доставят они нам еще хлопот!»

И правильно он это сказал: в ночь на девятое сентября эти психи такой концерт устроили, можно было даже подумать, что находились они не в профильной клинике, а в живодерне, а Бегемот, которому довелось дежурить в эти сутки, был главный живодер. Ох они и попортили ему нервы и настроение. Он ведь на сутки заступал, чекушку приготовил, а эти паразиты вдруг начали орать, словно их резали. Бегемот взялся их по-своему успокаивать. Были у него нетрадиционные методы. Только в этот раз апробированные не единожды методы не сработали, да и применять их к умирающим на глазах психам было невозможно.

Намаялась с ними дежурная смена, так намаялась, что — неслыханный случай! — Бегемот свою чекушку с дежурства непочатой понес.

Ясное дело, собрались различные светила, начали пульсы у больных искать, версии строить. Сошлись на том, что больные не жильцы.

А в семь часов обнаружилось, что эти кандидаты в покойники сбежали.

Никто не мог толком сказать, как это произошло, но сумели психи преодолеть и решетки, и запоры. В палате их не было.

И только тут выяснилось, что не совсем обыкновенные больные это были. Из-за побега двух обычных психов милиция на уши вставать не будет, армейские наряды всю территорию больницы не заполонят. А тут столько солдатиков понагнали, что по двору пройти нельзя. Всю смену с отдыха вызвали, и допрашивали их серьезные дядечки с большими звездами, поэтому, когда Бегемот сказал, что эти психи в школе людоедством занимались, девочек-старшеклассниц харчили, ему сразу поверили. Кто-то даже вспомнил любимую поговорку одного из психов. Очень тот любил говорить: «Кто смел, тот и съел!» Знал, наверное, негодяй, что говорил!

Но бежавших больных так и не нашли. Из-за этого весь Воронеж сутки не спал, родители бегали и дочек своих искали, да и пацанам особой воли не давали. Мало ли что у этих психов на их тронутом уме! Сегодня девочек едят, а завтра мальчиками оскоромятся.

Никто ведь и не подумал, что Бегемот эту людоедскую историю просто придумал.

И это еще раз доказывает, что каждый человек у нас в стране рождается с пунктиком и, следовательно, подлежит в свой час обязательному лечению.

14. ПРИГОРОД ЦАРИЦЫНА РАЗГУЛЯЙ,

9 СЕНТЯБРЯ 2006 ГОДА, 19.30

Старший лейтенант милиции Кунжаков маялся на трассе Царицын — Москва и уже проклинал тот час, когда его посетила мысль навестить родных и сослуживцев. Только природное казачье упрямство удерживало Андрея Николаевича от возвращения в гостиницу.

Машин на трассе почти не было, а если и шли, то в основном военные, которыми по определенным соображениям старший лейтенант ехать не решался, или же мимо проносились редкие гражданские машины, которые шли до Арчеды или Иловли, а это, в свою очередь, не устраивало путешественника.

Из осторожности старший лейтенант голосовал не в городе, а в пригороде, рядом с заправкой «Лукойл». Дорога здесь резко шла под уклон, с обеих сторон темнели неказистые дачи, с правой стороны на склоне холма зеленела огромная каска, пробитая осколком, словно воевали в прошедшую мировую войну гиганты.

Кунжаков тормознул старенький «жигуленок», и опять неудачно — водитель возвращался из города на хутор Авилово. Можно было бы доехать до Иловлинского поста ГИБДД, но старший лейтенант на это не решился. А ну как не повезет с попутным транспортом? Тогда ведь обратно в Царицын возвращаться придется, а судя по интенсивности движения, сделать это было не особенно просто. Если бы не упрямство, Кунжаков не поехал бы домой, а повернул назад. Возвращение было достаточно проблематичным, чтобы рисковать будущим положением. Но сколько поступков мы совершаем вопреки открывающимся перспективам!

Тем не менее Кунжаков повернул бы назад, несмотря на позвякивающие в пакете бутылки. Но тут рядом остановилась машина, и из кабины послышался знакомый голос.

— Андрей Николаевич! Товарищ старший лейтенант!

Из сине-белой кабины в меру потрепанного и битого дорогами «зилка» выглядывал улыбающийся десантник Лешка, с которым они вместе ночами бродили у подножия загадочной Сферы. Лешка улыбался в тридцать два зуба, сразу было видно, что случившейся встрече он рад.