Златоустый шут - [56]

Волна безумной радости захлестнула меня. Если все обстояло так, как сказал этот солдат, то это означало, что они по какой-то причине пропустили дом, где мадонна Паола дожидалась моего возвращения. Что ж, пускай теперь ищут где угодно! Я готов был упасть на колени и воздать хвалу Небесам за чудесное избавление мадонны Паолы от лап этих хищников в человеческом обличье. Рамиро нахмурился в перевел взгляд на меня. По его лицу было видно, что донесение солдата разочаровало его.

— Интересно, — задумчиво произнес он, — сможем ли мы заставить тебя заговорить?

И он красноречиво посмотрел на орудия пыток, находившиеся в дальнем углу комнаты.

— Синьор губернатор! — в страхе вскричал я. — С момента нашей последней встречи вы постоянно намекаете, будто я скрываю некие сведения, интересующие ваше превосходительство. Я не в состоянии даже представить себе, чего вы от меня добиваетесь. Но я могу заверить вас: пытка не заставит меня рассказать о том, чего я не знаю. Если вы не хотите, чтобы я оболгал себя, то и без всякой пытки я готов сообщить вам обо всем без утайки. Я умоляю ваше превосходительство допросить меня и этим рассеять все сомнения.

Наигранная искренность моей речи, казалось, произвела впечатление на Рамиро; по изменившемуся выражению его лица я увидел, что он поверил мне.

— Мне надо знать, что случилось с мадонной Паолой ди Сантафьор, — после секундного колебания сказал он. — Как я уже говорил тебе, ее ошибочно сочли умершей и оставили на ночь в церкви Святого Доминика, откуда ее кто-то похитил. Знаешь ты что-нибудь об этом или нет?

Конечно, врать позорно и ложь является грехом, но что мне оставалось делать в такой ситуации? Каким еще оружием я мог сражаться против этого бандита? Из всякого правила бывают исключения, поэтому я смело ответил ему и постарался, чтобы мой ответ звучал правдиво:

— Я стараюсь никогда не верить слухам. Что же касается истории с похищением, то она кажется мне совершенно невероятной. Не спорю, тело могли украсть — такие случаи иногда бывают, — хотя, следует заметить, совершивший это человек должен отличаться феноменальной смелостью, если решился посягнуть на останки столь знатной особы. Но то, что мадонна Паола была жива — Gesu! — это явный вымысел. Я сам слышал, как врач синьора Филиппо объявил, что она мертва.

— Тем не менее некоторые факты подтверждают то, что ты называешь вымыслом. Помоги мне, Боккадоро, ты не пожалеешь об этом. Задумайся хорошенько: кто мог стащить тело мадонны Паолы из церкви? Не сомневайся, — попытался он подбодрить меня, — я действую в интересах семейства Борджа; тебе ведь хорошо известно, что она должна была войти в него.

Я готов был рассмеяться над его последним заявлением: надо же было ему оказаться таким простаком, чтобы попросить меня помочь разыскать мадонну Паолу! Однако внешне я никак не проявил свои чувства.

— Я охотно помогу вам разобраться в сведениях, которыми вас ввели, возможно, сознательно, в заблуждение, — услужливо проговорил я. — Предположим, что тело действительно украли. Так оно, скорее всего, и есть — ведь слухи редко возникают на пустом месте. Но кто может утверждать, что Паола ди Сантафьор не умерла? Очевидно, только тот, кто подсыпал ей яд. А теперь рассудите сами, ваше превосходительство: неужели такой человек станет хвастаться содеянным?

Рамиро мог бы ответить мне: «Ей дали яд по моему приказу». Но он промолчал. Он опустил голову на грудь, словно задумавшись над словами, которыми я пытался убедить его в своей искренности, затем подозрительно посмотрел на меня и вновь уперся взглядом в пол.

— Может быть, я поступил как последний дурак, не подвесив тебя на дыбе, — вполголоса проворчал он. — Но я почему-то склонен верить тебе. С тобой весело, и пока твои шутки не опротивят мне, ты останешься здесь и будешь жить в мире и довольствии. Но трепещи, если я узнаю, что ты попытался обмануть меня! — с неожиданной яростью воскликнул он. — Ты будешь умолять о смерти задолго до того, как она вырвет тебя из моих рук. Если тебе что-то известно, говори сейчас же, не бойся. В награду за честность я обещаю тебе жизнь и свободу.

— Повторяю, ваше превосходительство, — не моргнув глазом, произнес я, — я уже честно признался во всем.

Думаю, мои слова окончательно убедили его, что не стоит попусту тратить на меня время.

— Тогда убирайся, — огрызнулся он. — Меня ждут другие дела. Мариани, позаботься о Боккадоро; проследи, чтобы его устроили как следует.

Старик склонился перед ним в глубоком поклоне и, взяв в руку факел, знаком велел мне следовать за ним. Я тоже поклонился мессеру Рамиро и пошел за сенешалем, а за нами поспешил слуга с одеждой, в которой меня привезли сюда.

Мариани повел меня вверх по лестнице, поднимавшейся из зала на галерею, затем свернул в начинавшийся от галереи коридор и остановился перед дверью, за которой оказалась вполне прилично обставленная комната. Слуга положил мои вещи на табурет и сразу же удалился, однако старик чуть замешкался и пристально посмотрел на меня. Он как будто хотел о чем-то поговорить со мной, и в его взгляде сквозила такая мука, что я невольно опустил глаза. У меня возникло желание выразить ему свое сочувствие, постараться чем-то утешить его, но я не знал, можно ли доверять кому-нибудь из тех, кто находился в окружении губернатора Чезены. Вероятно, и он тоже испытывал сомнения на мой счет, поскольку ни одного слова так и не сорвалось с его бескровных, как у мертвеца, губ.