Златоустый шут - [13]

Джакомо совершенно не понравилась манера, в которой я разговаривал с ним. Он замахнулся, собираясь ударить меня, но я оказался проворнее. Выпрыгнув из кареты, я схватил Джакомо за грудки и швырнул мерзавца в придорожный сугроб.

Его приятели вытащили ножи и попытались атаковать меня. Но я прижался спиной к карете и обнажил свой длинный кинжал, давая понять, что готов защищаться до конца. Соотношение сил было явно не в мою пользу; их было четверо, а я — один, однако они, посовещавшись, сочли за лучшее не связываться со мной. Они сели на лошадей и, язвительно пожелав мне на прощанье успешно избавиться от кареты и от мулов, поскакали назад, очевидно направляясь в Рим. Как впоследствии выяснилось, они уехали не с пустыми руками: Джакомо прихватил с собой кошелек с деньгами, который ему доверила мадонна Паола.

Я на чем свет стоит проклинал этих ливрейных трусов, бросивших на произвол судьбы свою юную госпожу, и, в пылу негодования позабыв о своих собственных делах, решил немедленно отправиться в Кальи и сообщить ей о случившемся.

Но сначала надо было куда-то спрятать карету и мулов — тут Джакомо был совершенно прав, — иначе Рамиро дель Орка без труда отыщет меня по следам, а какая участь ожидала меня, попади я к нему в лапы, я боялся даже представить себе. К счастью, я вспомнил, что несколько минут назад мы миновали глубокий придорожный овраг, и, развернув карету, погнал мулов со всей скоростью, которую они смогли развить.

Я выбрал для остановки место, где склон обрывался наиболее круто, выпряг животных, забрал из кареты свой плащ и шляпу и, напрягая все силы, столкнул ее вниз. Когда снежная пыль улеглась, я с удовлетворением отметил, что только очень наблюдательный или осведомленный человек мог бы догадаться о том, какой именно предмет находится на дне оврага. Я сел верхом на мула и, гоня другого перед собой, проехал примерно пол-лиги в направлении Кальи. Затем я вновь остановился, спешился и отвел одного из животных на чье-то небольшое поле рядом с дорогой. «Пусть хозяин думает, что он свалился с неба», — усмехнулся я про себя, возобновляя путь в Кальи, куда мой мул, едва передвигая ноги от усталости, приплелся через пару часов.

Кальи показался мне на удивление пустынным, и в гостинице «Луна» меня встретили лишь конюх да сама хозяйка, высокая полная женщина с большими добрыми глазами на смуглом лице. На мой вопрос относительно остановившейся у нее синьоры она ничего не ответила и лишь подозрительно взглянула на меня. И только когда я сумел убедить ее в том, что не желаю причинить зла этой синьоре и сам нахожусь у нее на службе, она велела мне следовать за ней. Держа в руке шляпу — кто бы знал, с каким смущением я снимал ее, — я шагнул вслед за хозяйкой в комнату, которую занимала мадонна Паола. При нашем появлении она встала с кресла, в котором сидела у окна, и недоуменно уставилась на меня, словно не веря своим глазам. Выражение лица хозяйки тоже изменилось — видимо, она признала во мне того самого шута, который развлекал ее постояльцев две недели тому назад, направляясь из Пезаро в Рим.

— Оставьте нас ненадолго наедине, — велела мадонна Паола хозяйке.

— Мадонне для эскорта нужно срочно подыскать трех-четырех крепких мужчин, на которых можно положиться, — сказал я хозяйке, успев задержать ее на самом пороге.

— Что случилось с моими слугами? — встревоженно вскричала мадонна Паола.

— Они бросили вас, мадонна, — ответил я. — Только по этой причине я сейчас нахожусь здесь. Чуть позже я расскажу вам о том, что произошло на дороге, но прежде всего надо кем-то заменить их.

— Сегодня в Кальи вы навряд ли найдете подходящий эскорт, — с сомнением покачала головой хозяйка. — Почти все мужчины, способные передвигаться, отправились в паломничество: кто к святым местам в Лорето[35], кто в Пезаро, на праздник Крещения.

— А ваш конюх? — спросил я.

— Сейчас он — единственный мужчина, оставшийся в доме, — ответила хозяйка. — Мой муж и сын, оба ушли в Пезаро.

— Вам хорошо заплатят за услуги, — продолжал настаивать я.

Но ни уговоры, ни посулы не смогли поколебать упрямство этой особы, заявившей, что она будет вынуждена закрыть гостиницу — немыслимое дело! — если останется одна.

Мне казалось невероятным, что мадонна Паола отважится в одиночку, да еще ночью, преодолеть почти десять лиг, отделявших Кальи от Пезаро; конечно, можно было бы дождаться утра, но тогда она рисковала случайно наткнуться на своих преследователей, которые, потерпев неудачу, непременно примутся обшаривать окрестности. И тут меня осенило: да это сама судьба дарит мне шанс выполнить поручение Чезаре Борджа! Если я появлюсь в Пезаро в обличьи спасителя и защитника родственницы Джованни Сфорца, навряд ли он захочет привести в исполнение свою угрозу, под страхом смерти запрещавшую мне переступать границы его владений. Но затем я вспомнил о том, что, обманув Рамиро, я, возможно, спутал все карты кардиналу Валенсии. Это означало, что путь назад, в Рим, мне был заказан, а если так, то стоит ли добиваться низвержения Джованни Сфорца? Какую выгоду я смогу извлечь из его падения? Разве что утолить жажду мести, которая, видит Бог, никогда сильно не терзала меня. Подумать только, мысленно вздохнул я, сколько дров я наломал из-за прекрасных девичьих глазок, которые завтра, может статься, не захотят даже взглянуть на меня. Я почувствовал, что окончательно запутался, и, наверное, еще долго предавался бы своим печальным размышлениям, пытаясь найти выход из столь затруднительного положения — в котором, надо признаться оказался по собственной глупости и горячности, — если бы голос мадонны Паолы не вернул меня к реальности.