Златоуст и Златоустка - [20]
Выспрашивая дорогу у прохожих, он поплёлся в сторону вокзала и вдруг ощутил нехорошую лёгкость в кармане, в том самом, где были деньги. Уже почти догадываясь, но ещё не веря, Подкидыш торопливо порылся в карманах и обомлел.
«Хана! – заунывно зазвенело в голове. – Ведь говорил же дед! Надо было прятать, зашивать. Ох, ёлки! Ну, что мне теперь? Топиться в этом фонтане с голыми девками? Когда и где украли? Ищи теперь, свищи…»
Зубами скоргоча от злости и обиды на весь белый свет, парень поплёлся куда-то, надеясь поскорее выйти в чистополье, чтобы там – вдалеке от козлов и чертей – упасть на траву, на цветы и поплакать, волчонком повыть на луну. Да не так-то просто было вырваться из каменных джунглей. «В настоящем лесу все деревья мохом обросли на северной стороне, а все южные склоны покрыты густою травой да кустарником, – думал Подкидыш. – Я сколько бродил по тайге, а ведь ни разу не заплутал. А в каменных джунглях – пожалуйста. Хоть башкой об стены колотись. Да ещё это адское пекло…»
Глава пятая. Черновик и Музарина
Сусальное золото с куполов по капельке сочилось, янтарной смолою сползало с колоколен. От жары изнемогали не только люди, птицы и деревья – бронзовый какой-то памятник на площади до того размягчился, даже руки по швам опустил, бронзовую шляпу на землю обронил. От полуденной жары трещали камни на мостовых. Жестокий солнцежар сожрал почти все тени возле домов и деревьев – негде укрыться. Только одно тенистое мелкое рваньё лежало под кустами, под фонарным столбом. Раскалённый воздух, свирепый как пчела, позванивал под ухом и норовил ужалить даже сквозь одежду. Мороженое в тот день и в тот час пользовалось необыкновенным спросом, да только вот беда – шоколадные и сливочные брикеты очень скоро таяли в руках, сладкими струйками стекая под ноги. Газированная вода в автоматах сделалась похожа на приторный чай. А желтопузые бочки, на которых написано «Холодный квас», до того нагревались, хоть пиши – «Кипяток».
Наклоняя голову, точно болванку, зажатую калёными клещами, юный гений побито поплёлся вдоль берега мутной, малоподвижной реки, зеленоватой местами, а кое-где заржавленного цвета. Белыми лилиями там и тут виднелись рваные бумажки, стеклянными поплавками торчали бутылки. Река эта, почти убитая людьми, придушенная гранитными берегами, на солнцепёке дышала такой благовонностью – ни напиться, ни утопиться, ни искупаться, по крайней мере.
Зверская жара, да плюс ещё издательские черти, измордовавшие парня, да ещё потеря денег – всё это сделало своё чёрное дело. Давление подскочило – вертикально вздувшаяся жила перечеркнула широкий и высокий лоб юного гения. Большие синие глаза с туманной поволокой сделались какими-то задымленными. Заунывный звон по-над ухом стал рассыпаться, точно тройки с бубенцами проносились где-то по берегу. В глазах зарябило, затем потемнело. Он опустился на камень возле реки и застонал, обхватывая голову руками.
И вдруг по-над ухом почудился голос – уже знакомый:
– Крепись, Иван, крепись!
Он содрогнулся. Часто-часто моргая, осмотрелся, но никого не увидел, только одинокая пчела жужжала, проверяя пыльные чашечки цветов, да воробей с открытым клювом под деревом сидел, полоумно глядя на человека.
«Померещилось…»
Но через несколько секунд голос повторился.
– Кто здесь? – тихо спросил Подкидыш, глядя в пустоту. – Вы где?
– Я рядом. Не видишь? А ты в ладоши три раза хлопни, и я перед тобой – как лист перед травой.
Поначалу он хотел отмахнуться от такого совета, какой бывает в сказках, а затем – почему бы и нет! – вяло хлопнул.
И тут же неподалёку замаячило небольшое чернильно-грозовое облако, сквозь которое просвечивало солнце. Подкидыш зажмурился. А когда опять открыл глаза – тёмное облако обернулось черномазым стариком, который потоптался лаптями по воздуху и плавно опустился на бледно-зелёную травку. «Не может быть!» – Ивашка опять зажмурился.
А старик тем временем слегка поклонился и тряхнул головой:
– Позвольте представиться. Старик-Черновик. Чернолик. Оруженосец от литературы. Ваш покорный слуга. Азбуковед Азбуковедыч. Абра-Кадабрыч. Пушкин меня звал Абрам Арапыч. Достоевский говорил, будто я похож…
Винегрет из имён перемешался в голове Подкидыша, только имя Пушкина знакомо зазвенело.
– Пушкин помер, – прошептал он, сам уже готовый умереть от жары.
Черноликий старик погрозил указательным пальцем, испачканным химическими чернилами.
– Классики не умирают, молодой человек. Это, во-первых. А во-вторых, я же не сказал, что это было вчера. Это было при жизни Солнца русской поэзии. Видишь, как я загорел под этим солнцем. Так загорел, что меня эфиопом считают.
Голова у Подкидыша так разболелась, что каждое слово молотком по голове стучало.
«Что он болтает? Пьяный, что ли?»
Абра-Кадабрыч ухмыльнулся, и что-то сверкнуло во рту у него.
– Кто? Я? Да ни в одном тазу! – твёрдо заявил он. – Я с тобой хотел маленько тяпнуть. По случаю знакомства. – Старик-Черновик покопался в кармане и вытащил флакон с химическими чернилами. – Ну, так что, Иван-царевич? Со свиданьицем!
Простовану чуть дурно не стало, когда посмотрел на чёрный флакон.
Роман представляет собой непростую по форме, но увлекательную по содержанию, на много голосов звучащую историю «земли обетованной», рассказанную самим народом. Роман впечатляет живописным размахом и необычным построением сюжета. Волхиткой называется колдунья, превратившаяся в волчицу. Два главных полюса романа – противоборство души-царицы и души-волчицы. Здесь причудливо переплетаются и весёлая сказка далёких времён, и сегодняшняя жёсткая действительность, и то, что Ф.М. Достоевский называл фантастическим реализмом.
Рассказы известного сибирского писателя Николая Гайдука – о добром и светлом, о весёлом и грустном. Здесь читатель найдёт рассказы о любви и преданности, рассказы, в которых автор исследует природу жестокого современного мира, ломающего судьбу человека. А, в общем, для ценителей русского слова книга Николая Гайдука будет прекрасным подарком, исполненным в духе современной классической прозы.«Господи, даже не верится, что осталась такая красота русского языка!» – так отзываются о творчество автора. А вот что когда-то сказал Валентин Курбатов, один из ведущих российских критиков: «Для Николая Гайдука характерна пьянящая музыка простора и слова».
Самобытный сибирский писатель Николай Гайдук, обладая богатым жизненным опытом, создал произведение, интересное широкому кругу читателей. Роман написан «уютным», доверительным и оригинальным языком русской классики. Неожиданные, а подчас невероятные сюжетные ходы, многоплановость повествования Н. Гайдука позволяют говорить не только о добротном увлекательном романе, но и о своеобразном учебнике жизни с ярко выраженной авторской позицией.География романа – Кольский полуостров, Якутия, Таймыр, Центральная Россия.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.