Зита и Гита - [46]

Однако нравственные потрясения, пережитые отчаяние и безысходность, в результате которых Зита приняла решение уйти из жизни, а также сам факт реализации этого решения в физическом смысле — падение с высоты, нанесли ей не только сильную психологическую, но и физическую травмы, отразившиеся на способности мозга проецировать прошлое в настоящее; иными словами, бедняжка лишилась памяти, или, выражаясь научным языком, находилась в состоянии амнезии.

По своему характеру и наклонностям она оставалась прежней. Делала простую будничную работу по дому легко и непринужденно. Ходила на рынок за овощами и фруктами, стряпала и убирала. Но изредка у нее появлялась задумчивость, рассеянность и временами даже некая отчужденность. Ничего не подозревая, все эти изменения в своей дочери Лила приписывала последствиям ее недавней попытки покончить с собой.

Рака, уверенный, что спас Гиту, свою партнершу, а не Зиту, ее сестру, впал в уныние, удивляясь такой перемене в ней. Дважды он приводил индийского лекаря, вайдью, — чтобы тот излечил ее.

Вайдья, седой старик с козлиной бородкой, в белом домотканом дхоти поверх бедер, дал Зите понюхать мускуса и сбрызнул ее лицо розовой водой. Затем зажег благовонную сандаловую палочку и кратко отслужил пунджу, шепча посиневшими тонкими губами молитвы — мантры. После этого он обвел ладонями голову Зиты, не прикасаясь к ней, и откланялся, поочередно приложив правую руку ко лбу и груди.

Впечатлительная и отзывчивая, Зита вносила в бедный быт этих простых людей любовь и доброту.

В силу религиозного сознания индийского народа, что все люди — братья, равные перед Богом, родственники, общение происходит в атмосфере открытости, уважения, сострадания, непринужденности. Поэтому хозяин соседнего дома называл Зиту дочерью, а его дети — сестрой. Жизнь ее потекла размеренно и безмятежно; все здесь было ей по душе и по сердцу.

Особенное чувство она испытывала к Раке, этому непосредственному, простому и доброму человеку, красивому и молодому парню. Когда он приходил к ним в дом, она не сводила с него своих нежных и заботливых девичьих глаз, и очень огорчалась, если он напивался, что случалось не так уж редко.

Сидя во дворе на большом камне, разогретом солнцем, Рака и Чино, анализировали сложившуюся ситуацию.

Их явно беспокоила перемена в «Гите», которая произошла с ней после попытки утопиться в священных водах.

— Я не могу понять, что это с ней случилось? — с досадой говорил Рака, стукнув кулаком по колену. — Была, как огонь, стала холодной, как лягушка! — И он с возмущением и полным недоумением на лице вскочил на ноги.

— Конечно, прыгнула в воду обыкновенная девушка, а достали мы оттуда какую-то речную русалку, — рассудительно заметил Чино своим ломающимся голосом.

— Да, и такая спокойная стала, — пожав плечами и округлив глаза, озадаченно изрек Рака. — Мост удачи прогнулся под нами, дорогой Чино, — высокопарно заключил артист. — Вот тебе раз! Надо же такому случиться! — не унимался он. — Даже противно! С такой не поругаешься, это на нервы действует. И заметь, мой мудрый товарищ, она даже не заикается о выступлениях, как будто я теперь сам должен ходить по веревке.

— А спросите-ка ее, хозяин, пойдет ли она теперь с нами работать? — смело предложил мальчишка.

С одной стороны, такая кротость, слетевшая, как голубь, на голову «Гиты», нравилась Раке, но с другой стороны, жизнь требовала свое — надо было работать, зарабатывать на «хлеб насущный», а из-за нее он вот уже несколько дней шляется без дела.

Немного подумав, Рака ответил на предложение Чино:

— Иди-ка вот сам к ней и спроси, чего она хочет.

— Сейчас! — обрадованно сказал мальчик и быстро направился в дом.

— Без нее нам и делать-то нечего, — промолвил Рака вслед удалявшемуся Чино.

Сидя на табуретке за низким столиком, Зита перебирала бобы в глиняной миске.

Чино, собравшись с духом, подошел к ней и тихо спросил:

— Ты еще долго будешь, ну, это самое, — он никак не мог подобрать подходящего слова, — ну, бастовать! — наконец осенило его.

— Бастовать? Что значит бастовать? — удивленно спросила Зита мальчишку и внимательно посмотрела на него.

Почесав затылок грязной ручонкой, Чино ответил:

— Ну да, отдохнула немного — и хватит, работать надо!

— Работать? Конечно, пожалуйста! — просто согласилась Зита, совершенно не подозревая, о какой работе идет речь.

— Тогда идем, — обрадовался Чино.

— Только спрошу у мамы разрешения, — объяснила ему Зита.

— Что ты, доченька? — заволновалась Лила, услышав слово «мама».

— Раньше не спрашивала, — с укоризной констатировал мальчишка.

— Что это ты хочешь спросить у меня, доченька? — повторила Лила.

— Чтоб отпустить ее, — опередил Зиту осмелевший Чино.

— Ты меня отпускаешь? — спросила Зита Лилу, которая подошла поближе.

Рака услышав, что его партнерша снова согласилась работать, повеселел и тоже зашел в дом.

— Если тебе хочется, доченька, можешь пойти, а если не хочется, оставайся. Я тебя не принуждаю, — мягко ответила Лила.

— Ха! А что она дома-то будет делать? Посмотрите, какая дохлая стала! Начнет работать, глядишь, и оживет немного, — включился в разговор Рака.